"Александр Торик. Флавиан ("Воцерковление" #2) " - читать интересную книгу автора

поймёшь, ангел мой!
В это время брякнули со скрипом жестяные часу с кукушкой, я глянул на
них.
- Ой, бабулечка, побегу я, мне ещё дачу друзей успеть найти надо до
Нового года, заблудился я тут у вас!
- Найдёшь, родненький, Ангел-Хранитель приведёт, подожди, голубок,
мгновеньице, я тебя Иерусалимским Крестиком благословлю!
Она скинула свою кацавейку, вязанную драненькую безрукавку и протёртый,
некогда пуховый, платок, и оказалась в странной одежонке, вроде чёрного
капюшона с передником и погончиками, расшитых белыми херувимчиками, крестами
и славянскими буквами. Бочком проковыляв к иконам, странная старушка взяла
откуда-то среди них небольшое распятие из тёмного, полированного дерева, и,
повернувшись ко мне, широким взмахом перекрестила меня этим распятием,
проговорив что-то про Отца, Сына и Святого Духа. Затем, устремив на меня
взор, неожиданно ярких, светящихся радостью глаз, сказала - Ну, иди сыночек,
буду молиться за тебя, и Алексея Божьего человека упрошу молиться, да спасёт
тебя Господь за твоё доброе сердечко, иди милый!
Выйдя от старушки, не успев ещё переварить своими, затуманенными
хмельком мозгами, увиденное, я уже через пять минут наткнулся на, указанную
мне друзьями как опознавательный знак калитку, со столбами вырезанными в
виде сказочных богатырей. А, ещё через пять минут, я уже допивал вторую
"штрафную", догоняя провожающих старый год, друзей. Вернувшись в Москву,
через три дня сплошного "гулянья", "поправив здоровье" пивком, я приступил к
институтской жизни, напрочь забыв и странную старушку, и поразивший меня
иконостас, и Иерусалимский Крест.
И, сейчас, взглянув на стенную роспись слева от меня, я вдруг увидел
изображение святого в точно таком же капюшоне с передником расшитых
крестами, и вся сцена со старушкой отчётливо встала перед моим внутренним
взором.
- Клавдия Ивановна! - прошептал я - А, что это за одежда такая, вот на
этом святом? Кто такую носит?
- Это Великая Схима, Лёшенька, - также тихо прошептала в ответ Клавдия
Ивановна - носят её схимники, которые монахи высшего пострижения - Ангелы
земные!
- Господи! - подумал я - сколько же раз призывал Ты меня, и как дивно!
Как же я был глух и слеп! Прости меня, Господи!
Тем временем, левые двери алтаря отворились и из них на солею вышла
целая процессия: впереди сосредоточенный и серьёзный, держа в руке лёгкий
напольный подсвечник со вставленной в него высокой и толстой свечой, шёл
именинник Серёжа, хрупкий и, какой-то весь светящийся. За ним, не менее
сосредоточенный, громадный в своём сверкающем стихаре на фоне хрупкого
Серёженьки, держа перед собой струящееся ароматным дымком ладона кадило,
шествовал Семён. Флавиан замыкал шествие одетый, вместо торжественно
блестящей ризы в длинную чёрную мантию, без рукавов, со множеством мелких
складок по центру спины. Его крупную, слегка склонённую, голову венчал
высокий монашеский клобук. Когда процессия спустилась с амвона, сзади к ней
пристроились певчие, заранее спустившиеся с клироса и поющие на ходу, что-то
призывно-покаянное. Народ в центре храма раздвинулся, освобождая место
идущим, и вся процессия вышла в притвор. Я, было, потянулся перейти на
другое место, откуда мне видно было бы происходящее в притворе, но что-то