"Александр Торик. Флавиан ("Воцерковление" #2) " - читать интересную книгу автора

- Представляю. Четыре года "растаможкой" на фирме занимался. Тоже
нагрешил, наверное кучу.
- Быть может. Так вот, предстоит тебе пройти двадцать таможен, на
каждой из которых испытываются свои, определённые виды грехов. Откупиться
можно только противоположными этим грехам добрыми делами, подвигами
духовными и молитвами - своими и других людей за тебя. Много людей за тебя
молится-то?
- Не знаю. Наверное, никто. Бабушка верующая была, она-то должно быть,
молилась... А, больше - не знаю.
- Видишь, Алексей, как страшно, когда за тебя молитвенников нет, ведь
скольких людей чужая молитва в последний миг спасала! Впрочем, и за тебя
молятся - Женя с Ириной, Клавдия, которую ты с Катей подвёз, Катя та же,
Семён с Ниной, мать Серафима, ну и я, грешник, тоже.
- Почему? Что я им, чтобы за меня молиться?
- Не что, а кто - брат во Христе Господе! Да ещё - страждущий,
нуждающийся в сугубой помощи и поддержке. Любовь Христова заставляет их за
тебя молиться. И ты за них молись.
- Буду обязательно! Господи! Надо же, и ко мне кто-то с любовью!
Спасибо тебе, Господи, благодарю Тебя!
- Так, вот, Алексей, приведут тебя на первое мытарство, а это -
мытарство празднословия и сквернословия, много тебе предъявить смогут?
- Много. Знаешь, я с детства - трепач. Любил "общаться", то есть -
трёп. И в школе на уроках, даже выгоняли меня за это из класса частенько. Не
язык - помело поганое. Сколько наболтал за всю жизнь - представить страшно!
Любил и перед ребятами и перед девчонками красным словцом пощеголять, и в
институте потом, да ты сам, наверное помнишь, меня ведь "мешок с анекдотами"
звали. Шутки пустые, похабные, язвительные - всё было, и не перечесть.
Прости меня, Господи!
- Скверным словом много согрешал?
- Скверным словом? Матом, что ли? Да с третьего класса, с пионерлагеря!
Мальчишки у нас там все матерились, ну и я начал. Сперва как-то стыдно было,
даже краснел поначалу, потом привыклось, и к концу заезда выдавал - будь
здоров! Думал ведь, дурачок, что я от этого повзрослел! Господи! Прости за
дурость! А, уж потом, матерился почти не задумываясь, даже художественно, с
"наворотами", на публику. Да и, в последнее время, если ты матом да по
блатному, да с наркоманским слэнгом не говоришь, так - вроде ты и не
полноценный какой-то. Сейчас и ведущие по телевизору такое отпускают!
Матершина сейчас это - норма речи! Не раз слышал, как родители с детьми,
беззлобно так, матерком переговариваются...
- И ты - как все?
- Как все! Прости, Господи! Каюсь! Сколько ж я наговорил?!
- Бог простит, Лёша, он видит, что ты раскаиваешься в этих грехах и
радуется этому.
- Правда, раскаиваюсь! Честно! Я вот пообщался тут с Семёном, Ниной, со
всеми вами, ведь и мысли не было трёп разводить или, не дай Бог, выругаться.
Я только сейчас понимаю, какое же это уродство - современный опохабленный
язык, на котором я до сих пор изъяснялся.
- Ко второму мытарству подошли, Алексей - мытарство лжи и
клятвопреступления. Грешен в этом?
- Грешен, конечно, ещё как грешен! Вся наша жизнь сейчас - ложь и