"Александр Торик. Флавиан ("Воцерковление" #2) " - читать интересную книгу автора

свою заветную достала и отда-ла ему безропотно. Он её в портфель сунул и
сказал: "я к вам завтра приду, вы с утра не ешьте ничего и не пейте". И
соборовать соседку начал, поёт тихонечко, молитвы читает, а я как в тумане
лежу, никак мыслей собрать не могу, что-то происходит со мной, а что - не
пойму. Особоровал он соседку, причастил, попрощался и ушёл. А я так до утра
глаз и не сомкнула - всё понять пыталась - не гипнотезёр ли был тот
священник? А под утро моя соседка преставилась - тихо, не просыпаясь,
вздохнула только и вытянулась, и лежит улыбаясь чему-то. Я до семи сестру
звать не стала, намучились они - сёстры-то за ночное дежурство, сама их
несчётно продежурила. Увезли от меня Натальюшку, Царство ей Небесное, а я
есть вдруг захотела - просто мочи нет, и "Боржоми" из холодильника. Так
этого "Боржоми" захотела, что аж во рту пузырёчки холодненькие
почувствовала. Но лежу, терплю голод и жажду, удивляюсь что болей привычных
нету, жду того священника молодого, странного, огорошившего меня так
неожиданно, вопросы для него заковыристые приготавливаю - всё ж в институте
недаром пятёрку по атеизму имела, прости меня - Господи! Вот приходит,
улыбается, напевает: "радуйся Серафиме Саровский чудотворче!" у меня все
вопросы как ветром сдуло - зарыдала я и остано-виться не могу. Шесть часов
батюшка у меня в палате просидел, всю мою душу перевернул, исповедалась я
тогда первый раз с восьмилетнего возраста, когда после ареста родителей в
детский дом попала... причастилась. А вечером, как врачи ушли, пришёл он с
матерью Таисией, просфорницей соборной, тайной схимонахиней, Царствие ей
Небесное, голубушке святой, и постриг меня "на смерть" с именем Серафима, в
день тот память Серафимушки Саровского Чудотворца была. Чётки в руку
вложил - молись - говорит - монахиня - Ангелом станешь! Вот так я с тех пор
по этим чёткам и молюсь, износились вон уж, а поменять жалко - первое
благословение в монашестве. Я тогда, после пострига, три дня не ела,
молилась только и святую воду пила, а через две недели рентген показал что
лёгкие чистые, и метастазы ушли отовсюду. Через месяц после пострига, я уже
матери Таисии в просфорне помогала... А когда батюшку Флавиана сюда, в
Покровское настоятелем назначили, он меня к себе келейницей взял. Так вот и
жи-ву вторую жизнь под батюшки Серафима Саровского покровительством, у
батюшки Флавиана на послушании. Слава Богу за всё!
- Именно - Богу слава! - внезапно прогремел весёлый голос отца
Флавиана - А то я стою тут, в сенцах, повесть о чудесах самого себя слушаю,
ведь возгордиться могу ещё больше, мать Серафима! Я и так гордец да
тщеславник великий!
- Отче честный! Прости грешницу окаянную за болтливый язык! - прямо со
скамейки бухнулась на колени старая монахиня - епитимью наложи, батюшка мой
драгоценный!
- Вот тебе эпитимия, старица велехвальная, расскажи Алексею, как ты
меня в позапрошлом году от смерти в Выползках спасла!
- Батюшка! Помилосердствуйте! То вас Господь спас, молитвами Матушки
Царицы Небесной!
- Спас-то Господь! Да чьими руками? Ладно уж, молчи мать, чайку мне
лучше налей, горяченького, я сам расскажу.
- Батюшка!
- Ничего, смиряйся мать!
- В позапрошлую зиму, соборовали мы с Серафимой за семь вёрст отсюда
старичка одного, бывшего раскольника - старообрядца. Перед смертью он