"Евгений Алексеевич Торчинов. Введение в буддологию: курс лекций " - читать интересную книгу автора

философу, что гора загораживает солнце окнам его дома и он хочет перенести
ее на другое место. Асанга снова устыдился своего нетерпения и недостатка
усердия и еще на три года ушел в самадхи, но и на этот раз ничего не достиг.
Тогда огорченный и разочарованный монах покинул место своего уединения и
вошел в близлежащий город. Там на городской площади он увидел издыхающую
собаку, на боку которой кишели черви. Сердце Асанги преисполнилось
состраданием, и он подумал, что если он оставит все как есть, то погибнет
собака, а если он снимет с нее червей, то погибнут черви. Тогда Асанга взял
нож и отрезал от бедра кусок собственной плоти, снял с собаки червей и
положил их на мясо. В этот же момент собака чудесным образом преобразилась,
и перед потрясенным Асангой явился в сиянии света бодхисаттва Майтрея, с
которым Асанга безуспешно стремился вступить в общение, практикуя йогу. Но и
его занятия йогой не пропали даром, ведь именно благодаря им он обрел
мудрость, которая теперь, соединившись с состраданием, принесла желаемый
плод*.
______________
* Противники йогачары по-иному осмыслили йогические занятия Асанги
перед созданием им своего учения: "Асанга много лет бесплодно занимался
созерцанием в лесу, но, не добившись успеха, создал настолько громоздкую
философскую систему, что снести ее может разве что слон".

Великое сострадание (маха каруна) бодхисаттвы в самых возвышенных
выражениях провозглашается во многих махаянских текстах, но нигде, пожалуй,
о нем не говорится сильнее, чем в Бодхисаттвачарьяаватаре, тексте, который
можно образно назвать "Поэмой о бодхисаттве" (написан Шантидэвой в VII-VIII
вв.):

Пусть я буду лекарством, кому нужно лекарство;
Пусть я буду рабом, кому нужен раб;
Пусть я буду мостом, кому нужен мост.

И вместе с тем сострадательная миссия бодхисаттв не есть мирской
альтруизм или благотворительность. Ее цель сугубо религиозна и
сотериологична - освобождение страдающих существ от уз циклического
существования чередующихся рождений-смертей со всеми его муками и скорбями.
Иногда тексты выделяют три типа бодхисаттв: бодхисаттва-царь, который
вначале достигает состояния Будды, а потом заботится сразу об освобождении
всех существ (подобно царю, пекущемуся сразу о всех подданных);
бодхисаттва-лодочник, "перевозящий" по одному существа на "другой берег"
существования, и бодхисаттва-пастух, который вначале спасает все существа и
только потом сам вступает в нирвану (подобно пастуху, который вначале
загоняет в ворота усадьбы свой скот и лишь потом входит в них сам).
Махаяна считает идеал бодхисаттвы естественным выводом из доктрины
анатмавады: ведь само понятие индивидуального освобождения, принятое в
школах Хинаяны, имплицитно предполагает веру в некую индивидуальность,
которая освобождается. Махаяна более радикальна: пока для человека, пусть
даже святого, существует различие между "я" и "не-я", между "собой" и
"другими", он остается во власти аффективного заблуждения относительно "я"
(атма моха). А следовательно, только спасение всех есть спасение каждого, и
только спасение всех существ есть и спасение меня самого, снимающее, однако,