"Анатолий Томилин. Гаррис, который вернулся..." - читать интересную книгу автора

Николай подхватил ее на руки. Ничего особенного, конечно. Но ей казалось,
что с той минуты началось долгое, долгое, почти бесконечное плавание. Они
были нераздельны под веселым и ласковым, теплым летним дождем. Их плавание
не имело начала. Оно было вечным. Оно родилось вместе с ними. Все, что
было раньше, значения не имело. И не могло иметь конца.
У дома Николай поставил ее на ступеньку. Теперь они были почти
одинакового роста, и на цыпочках ей стало совсем просто заглянуть в его
глаза.
- ...Мы финишировали в пять утра по ракетному времени. Вышли на
круговую орбиту и стали готовиться к высадке.
Зачем он ей все это рассказывает? Как отчет звучат слова. Холодно и
бесстрастно. Слова, слова... Когда-то говорили, что они даны человеку,
чтобы скрывать свои мысли.
- Десантный корабль сразу вошел в плотные тучи. Атмосфера планеты была
до предела насыщена электричеством. И мы летели окруженные ореолом,
содрогаясь от непрерывных разрядов. Радары пришлось выключить. Все равно в
этой мешанине все приборы показывали нуль глубины. Садились вслепую.
Николай вел корабль, и нам повезло. Мы не пропороли брюха острыми скалами
и не провалились в бездонную трещину, не скатились с уступа и не утонули.
Короче говоря, когда жалюзи из жаропрочного сплава освободили
иллюминаторы, мы увидели, что корабль стоит на ровной площадке, размерами
с бейсбольное поле. Не хватало только газона.
Она не сняла кассеты мнемофона сразу, когда Гаррис только вошел. А
теперь сделать это было уже неудобно. Получилось бы, что она проверяет
рассказ... Впрочем, может быть, она специально, уговаривала себя
относительно этого "неудобно". Прибор словно переносил ее в то время,
когда Николай был рядом. Запись сенсограммы помогала глубже чувствовать
то, о чем рассказывал Гаррис. Ее охватило впечатление, будто Николай тоже
здесь, пусть незримо. Он комментирует рассказ, обращает ее внимание на
мелочи, которые она наверняка бы упустила. Постепенно крепла сенсорная
связь, и она училась различать малейшие оттенки чувств.
По мере того, как разворачивались события на далекой планете, чувства
менялись, подсказывая их оценку и отношение Николая к тому, что
происходило. Логический автомат мнемофона словно сравнивал описание с
истинными событиями, пережитыми другим участником.


- ...Четырнадцать часов мы не выходили из кабины. Вели наблюдения.
Николая заинтересовали полосы фиолетового тумана. Время от времени они
вылетали из пролома в скале и, круто заворачивая, пропадали в небе. Я
исследовал атмосферу. Она не годилась для дыхания. Когда карантинный срок
истек, мы облачились в скафандры. Выходить решили поодиночке. Я
волновался, кто будет первым? И готов был, кажется, без кислородного
баллона выскочить из корабля. Запечатлеть, что именно моя нога первой
коснулась проклятой поверхности.
Николай был спокоен. Я бы сказал - слишком спокоен для такого момента.
Потом у меня было достаточно времени, чтобы подумать. И я понял, что
выглядел, наверное, смешным...