"Лесли Томас. Девственники в хаки " - читать интересную книгу автора

- Конечно, - заверил ее Бригг. - Кроме того, я по горло сыт своей
теперешней работой. После армии я не вернусь на прежнее место, это точно.
Показался еще один поезд. Освещенные окна медленно двигались по
темнеющей равнине, словно в тумане ползло жемчужное ожерелье. На этот раз
поезд шел в Уэмбли.
- Может быть, тебя пошлют не очень далеко, - заметила Джоан. - И всего
лишь на восемнадцать месяцев. Большинство солдат приезжают домой каждый
уик-энд. Помнишь, я рассказывала про Кении Джонса? Он служит в Олдершоте, в
какой-то маленькой конторе, и проводит дома больше времени, чем на службе...
"Я не хочу в Оддершот, - подумал Бригг. - И нигде в этой стране я
служить не хочу. Я хочу в Германию, в Египет, в Гонконг - куда угодно, лишь
бы там можно было приятно провести время, и лишь бы там были женщины!"
Он поднялся с перекладины и взял Джоан за руку. Вместе они спустились к
шоссе, где находилась автобусная остановка. Уже совсем стемнело, и на
остановке никого не было. И до тех пор пока не подошел автобус, они стояли
там вдвоем и целовались.
Бригг уверял себя, что они любят друг друга и что в один прекрасный
день, когда он станет старше и попробует себя с женщинами, они обязательно
поженятся.

Дочь полкового старшины Раскина Филиппа походила одновременно и на
замкнутую, необщительную пациентку психиатрической лечебницы, и на молодую
привлекательную сумасбродку, являя собой редкостное в своей полноте собрание
комплексов, парадоксов и мучительных сомнений - фейерверк психологических
задач, которые взрывались и горели с шипением и искрами исключительно внутри
нее. Таково, во всяком случае, было ее собственное компетентное заключение -
тщательно продуманное, выверенное и подкрепленное непоколебимой уверенностью
в том, что сама она ни за что не сможет справиться со своей запущенной
болезнью.
Каждый день Филиппа до трех часов трудилась в гарнизонном детском саду,
потому что отец сказал: либо детский сад, либо работа в канцелярии. Старшина
Раскин был не склонен позволять дочери по целым дням рассиживаться перед
зеркалом.
Она, правда, могла вернуться в Англию и жить с дядей Грегори, однако
для своих пятидесяти с небольшим старик был чересчур шаловлив, да и пальцы у
него были как большие красные сосиски. Однажды, когда Филиппе было только
тринадцать, он запустил эти пальцы ей под юбку и ущипнул за голую ляжку над
школьными чулочками. Филиппа не растерялась и метко плюнула дяде в глаз.
Дядя Грегори не успел отвернуться, и плевок угодил в самое яблочко.
Выбирая себе занятие, Филиппа все же предпочла детей солдатам, хотя не
любила ни тех, ни других. То, что даже пятилетние карапузы норовили схватить
ее своими ручонками, явно получая от этого удовольствие, ничуть не удивляло
Филиппу, хотя порой из-за этого она теряла свое шаткое душевное равновесие.
После того как в три часа пополудни Филиппа заканчивала работу, ей
приходилось преодолевать небольшой участок дороги, отделявший детский садик
с его лошадками и качелями от офицерского городка, где в долгих беседах с
золотыми рыбками коротала дни ее мать. Но и этот короткий переход под
палящим солнцем отнимал у нее немало сил и выматывал больше, чем целый
рабочий день.
В тот день Филиппе казалось, что она бредет по болоту, да еще в гору.