"Дилан Томас. Портрет художника в щенячестве " - читать интересную книгу автора

сиденье, велосипед качнулся, запнулся.
- Я вижу Дэя Томаса! - крикнул портной.
Двуколка загрохотала по мосту, и я увидел дедушку: куртка сияла
пуговицами под солнцем, на дедушке были тесные черные выходные брюки и
высокая пыльная шляпа - я ее видел в шкафу на чердаке, - он в руке держал
старый мешок. Он с нами поздоровался.
- С добрым утром, мистер Прайс, - сказал он, - и мистер Грифф, и мистер
Морган, и мистер Эванс.
Мне он сказал:
- С добрым утром, малец.
Мистер Грифф устремил в него свою цветную тросточку.
- Интересно, что это вы делаете в Кармартене на мосту среди бела дня, -
сказал он строго, - в парадной куртке и своей старой шляпе?
Дедушка не ответил, он только наклонил к речному ветру лицо, и борода у
него плясала и колыхалась, будто он говорит, а он смотрел, как по берегу
черепахами ползли рыбаки, неся на себе свои плетеные лодчонки.
Мистер Грифф поднял усеченную эмблему своего ремесла:
- И куда же, интересно, вы собрались с этим старым черным мешком?
Дедушка сказал:
- Я иду в Ллангадок, чтоб меня там похоронили.
И он следил, как лодчонки-панцири тихо соскальзывают на воду, а чайки
сокрушаются над полной рыбы водой так же горько, как простонал мистер Прайс:
- Но ты же не умер еще, Дэй Томас!
Дедушка минутку подумал, потом он сказал:
- В Лланстефане лежать нету смысла. В Ллангадоке земля удобней. Сколько
хочешь ногами дрыгай - в море не угодишь.
Соседи обступили его. Говорили:
- Вы же не умерли, мистер Томас.
- Зачем вас хоронить?
- Никто не собирается вас хоронить в Лланстефане.
- Поехали домой, мистер Томас.
- Там крепкого пивца выпьете.
- С пирожком.
Но дедушка твердо стоял на мосту, и мешок прижимал к себе, и смотрел на
бегущую воду, на небо, как уверенный в своей правоте пророк.

ПАТРИЦИЯ, ЭДИТ И АРНОЛЬД

Маленький мальчик на маленьком заднем дворе - невидимый поезд,
гуимдонкский скорый - прошуршал до сияния начищенными колесами по крошкам
для птиц, по вчерашнему снегу, выпустил бледный и тоненький, как дыхание,
дымок в серое холодное небо, посвистел под бельевой веревкой, смел собачью
миску у остановки Прачечная и шипел, затихая, вращая поршнями, пока няня
опускала жердину, отшпиливала пляшущие одежки, выказывала под мышками темные
пятна и кричала через забор:
- Эдит, а Эдит, поди-ка сюда, что скажу.
Эдит влезла на две бочки по ту сторону забора, крикнула в ответ:
- Здесь я, Патриция, - и ее голова подскочила над битым стеклом.
Он дал задний ход, отвел своего "Летучего Валлийца" от прачечной к
угольной яме, изо всех сил нажал на тормоз - на молоток у себя в кармане.