"Николай Томан. В созвездии трапеции" - читать интересную книгу автора

рестанут существовать друг для друга как протяженные тела. И
будет все это в строгом соответствии с законами той самой
теории относительности, на которую вы так опрометчиво ссыла-
етесь.
Теперь смеются уже все абстракционисты. Растерянно улыба-
ется и сам Холло.

Маша плохо спит эту ночь. Ей снятся изуродованные челове-
ческие тела, скомканные пространства, чудовищные галактики,
излучающие диковинно искривленные лучи. Лишь изредка мелька-
ют нормальные человеческие лица и среди них строгий профиль
Ильи Нестерова. У абстракционистов она видела Илью впервые,
и он запомнился ей. И, как ни странно, во сне она разглядела
его лучше, чем тогда в подвале. Он очень похож на свою мать,
Ирину Михайловну. Такой же энергичный профиль и красивые
глаза. А густые брови - это у него, видимо, от деда, Михаила
Богдановича.
Проснувшись, Маша думает, что уже утро, но из-под дверей
комнаты братьев сочится электрический свет, - значит, еще
ночь и они сидят за своими книгами или шепчутся, обмениваясь
впечатлениями от схватки с абстракционистами.
Надо бы пойти, заставить их лечь спать, но у нее нет сил
подняться с дивана. Она чувствует себя такой усталой, будто
весь день провела на изнурительной репетиции. Да и просыпа-
ется она только на несколько мгновений и тут же снова засы-
пает. Лишь пробудившись в третий раз и снова увидев свет под
дверью братьев, она поднимается наконец и идет к ним, пола-
гая, что они давно уже спят, забыв выключить электричество.
Она бесшумно открывает дверь, чтобы не разбудить их, и
видит братьев сидящими за столом в пижамах и с такими пере-
пуганными лицами, будто она застала их на месте преступле-
ния.
- Ну, куда это годится, мальчишки! - строго говорит Маша.
- Уж утро скоро!
- Что ты, Маша, какое утро - всего час ночи и мы как раз
собирались лечь.
Она недоверчиво смотрит на часы и укоризненно качает го-
ловой.
- Не час, а второй час. И впереди, сами знаете, какой
день. Но раз уж вы не спите, давайте поговорим серьезно.
Маша хмурится и неестественно долго завязывает пояс хала-
та. Братья угрюмо молчат.
- Я ведь все знаю, - продолжает она наконец, садясь между
ними и положив им руки на плечи. - Особенно почувствовала
это на дискуссии с абстракционистами. Но и раньше знала, чем
вы бредите, что у вас на уме. Надо, значит, решать, как нам
быть дальше. А так больше нельзя...
- О чем ты, Маша? - робко спрашивает Алеша.
- Вы же сами знаете, о чем. И не будем больше притворять-
ся друг перед другом. Раз вы не можете без вашей физики, на-