"Николай Владимирович Томан. Клиническая смерть профессора Холмского" - читать интересную книгу автора

добавил бы ничего более, если бы не попросил его об этом профессор
Фрей.
- Дело, видите ли, в том, что доктор физико-математических наук
Харт Харрис, входивший в состав нашей группы ученых Цюрихского центра
ядерных исследований, лечился у меня. Правда, это было довольно давно,
но он страдал тогда манией преследования.
- А какое же отношение имеет это к цюрихской катастрофе? -
пожимает плечами соотечественник Хейзельтайна.
- Может быть, и никакого, но, может быть, все-таки имеет... Дело,
видите ли, в том, что перед отъездом из Штатов я посетил его вдову.
Она мне рассказала кое-что такое, что невольно насторожило меня.
Харрис, оказывается, был одержим страхом перед глобальным характером
современных научных экспериментов. Уверял жену, что сделает все
возможное, чтобы предостеречь человечество от их неизбежной, по его
мнению, пагубности. А один раз, это было уже перед самым его отъездом
из Штатов в Швейцарию, он заявил, что готов ради спасения человечества
не пощадить даже собственной жизни...
- А что же жена его молчала об этом? Как могла не сообщить?..
- Спокойствие, спокойствие, дорогой коллега! - кладет руку на
плечо своего соотечественника Хейзельтайн. - Она ведь не принимала
всего этого всерьез. На него это лишь находило иногда. Вообще же был
он очень рассудительным человеком, и жена не считала его способным ни
на какие безрассудные поступки.
- А я вообще не вижу связи всего того, что вы рассказали нам,
уважаемый мистер Хейзельтайн, с тем, что произошло в Цюрихском центре
ядерных исследований, - спокойно замечает профессор Фрей.
- А я вижу, - мрачно произносит Хейзельтайн. - Харрис, одержимый
идеей предостережения человечества от опасных экспериментов, мог
принести в жертву не только ведь себя. Он мог не пощадить и своих
коллег, ибо был не вполне вменяем. Сумасшедших вообще гораздо больше,
чем принято считать, даже среди нас, психиатров. А у большинства
физиков, по моему глубокому убеждению, мозги явно...
- Ну, хорошо, мистер Хейзельтайн, - деликатно прерывает
американца профессор Фрей. - Может быть, вы и правы. Не будем, однако,
обсуждать сейчас этой проблемы. Вернемся к Харрису и допустим, что он
действительно решил подорвать Цюрихский центр ядерных исследований, но
каким же образом?
- Да с помощью хотя бы той же жидководородной камеры, о
возможности взрыва которой сами же вы только что говорили. Мог
использовать и еще что-нибудь, не менее взрывчатое...
Мысль эта кажется настолько чудовищной, что некоторое время никто
из психиатров не может произнести ни слова. Первым приходит в себя
доктор Гринберг.
- Чем же тогда может помочь в разгадке тайны цюрихской катастрофы
профессор Холмский? - спрашивает он Хейзельтайна.
- Да хотя бы подтверждением того, что никакого нового явления
природы они не обнаружили. В этом случае мое предположение приобретает
реальность.
- Ну, а если мощный цюрихский ускоритель дал все-таки возможность
проникнуть в принципиально новую сферу материи?