"Николай Владимирович Томан. Клиническая смерть профессора Холмского" - читать интересную книгу автора

12


И вот Холмский мчится на машине Урусова к своему дому, уверенный,
что теперь обязательно вспомнит и запишет все свои расчеты, как только
сядет за стол. Торопясь, без лифта, вбегает он на второй этаж. От
волнения долго не может вставить ключ в замочную скважину. Но вот
дверь распахнута. Не проверив, защелкнулась ли она, Михаил Николаевич
спешит в свой кабинет. Сбрасывает с письменного стола книги, журналы,
газеты. Выхватывает из ящика кипу бумаги и, не найдя ручки, пишет
карандашом, торопясь поскорее записать то, что начало всплывать в
памяти.
Радуясь и не веря своим глазам, он поспешно пишет несколько
секунд, без особого труда вспоминая нужные формулы... Но тут ломается
карандаш. С проклятием он бросает его на стол, снова начинает искать
ручку. Да вот же она, в боковом кармане пиджака!
Нужно поскорее продолжить запись. Что такое тут, однако?..
Но теперь он уже с трудом разбирает только что написанное, не
узнавая собственного почерка.
И вдруг сомнение: а верно ли все это? Откуда во второй формуле
греческая буква "тета"? Должна ведь быть "тау"... И корень квадратный
не в числителе, а в знаменателе. А почему здесь "постоянная Планка"?
"Нет, что-то тут не так... Явно не так!.."
Холмский в ярости комкает бумагу, бросает ее под стол, вытирает
пот со лба. Теперь он уже не в состоянии не только писать, но и связно
думать. Сидит некоторое время неподвижно, откинувшись на спинку
кресла, отбросив голову назад. Потом встает, расслабленной походкой
идет к дивану и почти падает на него...
Снова бешеное мелькание зигзагов осциллограммы перед закрытыми
глазами и звенящий в ушах, давящий гул напряженно работающего
ускорителя...
Он лежит так почти целый час. Постепенно успокаивается. Встает с
дивана, нетвердой походкой идет в ванную и долго умывается холодной
водой. Внимательно рассматривает себя в зеркале...
Задумчиво ходит потом по квартире. Останавливается у телефона и
несколько минут стоит возле него, прежде чем снять трубку. Но и сняв
ее, не набирает номера, а подержав в руках, опускает на рычажки
аппарата. И, уже не раздумывая больше, решительно выходит из дому.
Расплатившись с шофером у здания психиатрической клиники,
Холмский поднимается на второй этаж и идет в кабинет Александра
Львовича Гринберга.
- Ба, кого я вижу! - радостно восклицает Александр Львович. - Чем
обязан, как говорится?..
- Кладите меня, доктор, на любое свободное место. В крайнем
случае и в коридоре полежу, - мрачно произносит Холмский. - И лечите
всеми имеющимися в вашем распоряжении средствами. Это сейчас очень
нужно не только мне. А в том, что я болен, у меня нет уже больше
никаких сомнений. Как физик, я все еще в состоянии клинической
смерти...
- Ну, зачем же так мрачно? - пытается обратить все в шутку