"Иозеф Томан. Дон Жуан. Жизнь и смерть дона Мигеля из Маньяры" - читать интересную книгу автора

Это желание она поверила дону Викторио, ныне уже архиепископу, и судьба
Мигеля была решена. Архиепископ принял мысль доньи Херонимы как свою и
тотчас известил об этой новости великого инквизитора, дабы снискать его
милость. И снискал. Ибо какой же сановник церкви устоит, когда ему вместе с
душой благороднорожденного предлагают несметные богатства Маньяры для вечно
голодной мошны святой церкви?
Дон Томас сопротивлялся долго и яростно. Единственный сын! Единственный
наследник! Продолжатель рода! Но страх перед инквизитором был сильнее
желания отца видеть в сыне продолжателя славного рода. Порою граф вновь и
вновь взрывается возмущением, гневом, клянется всеми предками, что не даст
своего согласия, - но ясно, что выйдет не по его.
Сеть интриг распростерлась над Мигелем, едва он вырос из детских
башмачков, и с семилетнего возраста воспитание его доверили Трифону,
который, подобно ворону, целыми днями каркает про ад, про кары, про вечную
погибель.
Дон Томас прибег к тайной обороне. Оставаясь наедине с сыном, он
поддерживает в нем родовую гордость, властность, учит скакать на коне,
фехтовать и обращаться с оружием - словом, старается всеми силами свести на
нет труды Трифона. И именно дон Томас выбрал для сына другого наставника,
капуцина Грегорио из недальнего Тосинского аббатства. Грегорио - приятный
старик со славным брюшком и ласковым выражением лица. Народ его любит, но у
знати репутация его неважна. Ходят слухи, что он возмущает простолюдье
против господ. Однако уличить его в чем-либо трудно. Этот на вид добродушный
старик - хитрая лиса. Самый серьезный спор он в минуту обернет шуткой, и
поди поймай ветер, проскальзывающий меж пальцев! Его высокая образованность
и знание языков, его любовь к дарам земли и жизни покорили дона Томаса,
который видит в нем союзника против тех, кто желает сделать Мигеля слугою
божиим.
Мигель, восприимчивый, одаренный и тонко чувствующий мальчик, мечется
между этими влияниями, и сердце его на стороне отца и Грегорио, ибо там он
угадывает любовь, которой так мало между его родителями.
Так единственный и долгожданный сын стал средоточием ожесточенной
борьбы, разыгрываемой на фоне всегда напряженной и безрадостной жизни.
Донья Херонима окончила молитву.
Она поднялась с колен, подошла к стене и отдернула занавес, скрывавший
большую картину. На ней изображены все ужасы Страшного суда. Окинув картину
устрашенным взором, донья Херонима снова занавесила ее. "Мой сын будет
служить богу, - повторяла она. - Вот цель моей жизни".
Шаркая ногами, прокрался в покой слуга Бруно, стал в тень, сам - тень;
он пресмыкается в подобострастии, не смея поднять глаз, подобных глазам
ящерицы.
- Ну? - произносит госпожа.
- Его милость дон Мигель плакал над книгой.
- Над какой?
- Священное писание, ваша милость. Евангелие от Иоанна.
- Хорошо, Бруно. Он все еще плачет?
- Нет, ваша милость. У него падре Трифон.
- Да. Не отходи ни на шаг от Мигеля. Пусть он не удаляется из своей
комнаты. Потом опять известишь меня.