"Татьяна Толстая. День (сборник рассказов, эссе и фельетонов)" - читать интересную книгу автора

- Почему же нас Саша не предупредил?!
- Что у них, обед?!
- Это что за безобразие?!?! - вдруг громко кричит бледный вдохновенный
старик.
Саша, откуда-то взявшись, протискивается к нам и успокаивает: закрыли
на пятнадцать минут, а потом опять откроют. Какая-то у них там религиозная
церемония. Всех пустят.
Душно, тесно, жарко, суетно, сумрачно. В пяти метрах от меня - гробница
Иисуса, ученики пришли, а камень отвален, и гробница пуста, и вот Он - во
плоти, воскресший, со светлым ликом, смертию смерть поправший...

Я в гроб сойду, и в третий день восстану,
И как сплавляют по реке плоты,
Ко мне на суд, как баржи каравана,
Столетья поплывут из темноты.

И стоять скучно, и ноги устали. В конце концов, Он уже воскрес, и Его
там нет, а только одна пустота. Ну не откроют, так не откроют... Нет,
открыли. Внутри часовни - два крошечных помещения. В первом - камень.
Путеводитель, вдруг оставив обычный скепсис, говорит: "Возможно, это часть
того круглого камня, закрывавшего вход в гробницу, который Ангел откатил в
сторону". Откатил. Ангел. Как автомеханик.
Во втором - Гроб. Склеп. Выдолбленное в скале каменное корытце, -
смертное ложе. Каменная полочка, каменные стены. Все сплошь в букетах
цветов, в расшитых пологах и подзорах, ковриках, занавесочках. Шитье золотом
по багряному. Жар свечей, лампад, но камни на ощупь все равно ледяные,
поблескивают и лоснятся, затертые миллионами ладоней и губ. Эти свечи, и
цветы, и домашние какие-то на вид, сельски-нарядные коврики как будто
пытаются побороть давящую громаду камня, раздвинуть смертную тьму.
Трогательно... но все мелькает лишь на миг, сзади топчутся нетерпеливые, и у
Камня Ангела стоит и смотрит страшным византийским взором неулыбающийся
священнослужитель, готовый облаять замешкавшихся. Отчего это православные
попы так немилостивы к людям?... - А ты веруй, - говорит во мне паломник. -
А вы на меня не орите, - говорит во мне турист.
На воздухе чувствуешь облегчение после тесноты и суеты Храма, и смутное
чувство пристыженности: полагалось испытать подъем чувств, а подъема не
вышло. Именно в Храме - ничего не вышло. И в Гефсиманском саду не
получилось. И на Крестном Пути. А где-нибудь на повороте улочки, или когда
глядишь с горы на башни и купола, или когда просто подъезжаешь к предместьям
Иерусалима, и город, кажется, висит у тебя над головой, или когда забредаешь
в какой-то дворик, а там тишина, воркует горлица и висит белье, - тогда
вдруг иногда охватывает то чувство близости к святыне, которое, кажется,
запросто дается вот этим моим случайным спутникам, - только что они
препирались и толкались, и вот вышли просветленными и притихшими. Ибо их
есть Царствие Небесное.
Саша бодро взмахивает зонтом, и наш гурт плетется за ним.
- Вот теперь вы можете покупать! Вот и магазин! Сейчас вам дадут
талончики. Помните: по талончику все за полцены. По-о-олцены любые предметы,
включая золото! Прекрасные товары, одобренные Министерством туризма.
- Фсе долляр бабалям! Фсе долляр бабалям, - по-русски кричат продавцы.