"Татьяна Толстая. День (сборник рассказов, эссе и фельетонов)" - читать интересную книгу автора

- Но ведь еще рано, можно съездить в Кумран!
- Там ничего нет и дотуда не доедешь. Спорить с Эдиком так же
бессмысленно, как с водопроводчиком. Мы сидим и смотрим, как катается на
роликах десятый сынишка, как перебрасываются бадминтонным воланом Миша с
Эдиком, съездившие за наш счет искупаться, как бродят по белесому берегу
черные фигуры. Дорога вьется и бежит куда-то на далекий юг, но нам туда не
попасть. Эх, Моисей!...
- Это же не страна, а удушье! - ноет Миша. Сынишка опять заснул,
разморенный путешествием. - Разве здесь можно воспитать детей? Разве здесь
читают книги? А народ? Разве это народ?
Мы молчим.
- А вот в Канаде один ученый десять лет расшифровывал Библию и
расшифровал, - назидательно говорит Эдик. - И там, если буквы правильно
сложить, написано: Ленин, Маркс и Энгельс. Да-да! Вы, конечно, слыхали? Что
вы думаете? Мы молчим.

Скала

"Иерусалим весь устроен как одно здание", - говорил еще Давид, и
сегодня это справедливее, чем когда-либо. Старый Город, обнесенный стеной,
занимает всего один квадратный километр площади и вмещает четыре квартала:
христианский, армянский, мусульманский и еврейский. Дом громоздится на дом,
то, что для одних - крыша, для других пол; улицы идут ступенями; взбираясь
по лестнице, оказываешься не наверху, а внизу; идешь прямо, а возвращаешься
на то же место. Часть улиц - крытые, и кажется, что идешь по коридору
большой квартиры, жильцы которой высыпали из своих комнат и хотят продать
тебе все их наличное имущество: мясо, крестики, вазочки, сандалии, ковры,
зелень, орехи, плюшевые одеяла с тиграми, бусы, кофе, пирожные, кастрюли,
образки, кафель, фотопленку, игры нинтендо и иконы. По лестничным уступам
плотно, локоть к локтю, в обоих направлениях торговой улицы движется толпа
туристов, которая, как и повсюду в мире, соблюдает странный принцип: ни шага
в сторону. Заманчивые переулочки и закоулочки ответвляются по обе стороны
туристского тракта, но там пусто, разве что в глубине пройдет пухлая
арабская красавица в люрексе и ослепительно белом платке. Сквозь толпу
протискиваются дополнительные потоки: группы паломников и экскурсантов под
предводительством гида. Мы идем по Виа Долороза - Крестному Пути на Голгофу,
насчитывающему 14 стоянок. Путеводитель пишет, что Путь исторически
недостоверен, в основном придуман в восемнадцатом веке. Тем не менее он весь
расписан. Здесь Господь упал. Здесь он встретил свою Мать. Здесь Симон
подставил плечо и помог нести крест. Здесь Господь опять упал. Вот тут он
оперся на стену - вот и вмятина на стене. Женщины из нашей группы, и пожилая
армянская пара, и какой-то бледный, потрясенный старик тихо плачут, шепчут,
гладят вмятину. Мы листаем путеводитель: дом построен в четырнадцатом веке.
Очень толстая женщина, с трудом передвигающаяся на распухших ногах, все
время беззвучно трясется в сухих рыданиях, прикусив платок, вцепившись рукой
в изможденную подругу. Другие, покрепче духом, отвлекаются поглазеть на
торговые развалы, плотной полосой тянущиеся вдоль Крестного Пути. Кресты,
мезузы, полумесяцы - все вперемешку на одном прилавке. Вы какой веры? Царь,
царевич, сапожник, портной: кто ты такой?
Гид Саша терпеливо повторяет: