"Алексей Николаевич Толстой. Собрание сочинений в десяти томах. Том 10. Публицистика" - читать интересную книгу автора

горячее дыхание. Это можно почувствовать, лишь сидя здесь, на Западе, где не
было потрясений революции, но где жизнь идет на ущерб. Здесь катастрофа
неминуема.
Так вот, в общих чертах, причины, заставившие меня написать письмо в
"Накануне". Я отрезаю себя от эмиграции. Эмиграция ругает меня с
остервенением: я ее предал. Но меня ругают и в России: я нарушил давнишнюю
традицию интеллигенции - будировать правительство. Но эту роскошь я не могу
себе позволить, покуда Отечество на самом краюшке бездны.
Ты пишешь, что мое письмо Чайковскому считают неискренним. Разумеется,
если бы я молчал, было бы безопаснее и спокойнее во всех отношениях. Если бы
я в газете у Гессена написал: "пусть весь мир признает этих кровавых
негодяев - большевиков, я умру - не признаю" - эмиграция носила бы меня на
руках и спекулянты предлагали бы мне деньги. Если бы я у Милюкова в газете
напечатал воззвание к английскому народу, прося денег для поддержания
"Комитета Учредительного собрания", Милюков подарил бы мне золотые часы на
память. Что бы и где бы я ни писал - пусть последние мерзости и явные
предательства, меня бы считали искренним, честным и уважаемым человеком.
Но я написал, что долг каждого русского всеми силами помогать
Отечеству, когда Отечество погибает. Просто, кажется, даже банально. И вот
я - сукин сын и черный негодяй. С удовольствием все эти, и еще более
крепкие, эпитеты принимаю.
Пишу тебе, Андрей, так подробно потому, что я знаю - многие в Москве,
кого я люблю и уважаю, не понимают меня, моих мыслей, моих чувств.
Крепко жму твою руку.
Т в о й Т о л с т о й.

[О ЯЗЫКЕ]

Должен сказать, что у вас всех, москвичей, что-то случилось с языком:
прилагательное позади существительного, глагол в конце предложения. Мне
кажется, что это неправильно. Члены предложения должны быть на местах:
острота фразы должна быть в точности определения существительного, движение
фразы - в психологической неизбежности глагола. Искусственная фраза,
наследие XVIII века, умерла, писать языком Тургенева невозможно, язык должен
быть приближен к речи, но тут-то и появляются его органические законы: с е р
д и т ы й медведь, а не медведь с е р д и т ы й, но если уж с е р д и т ы й,
то это обусловлено особым, нарочитым жестом рассказчика: медведь, а потом
пальцем в сторону кого-нибудь и отдельно: сердитый и т. д. Глагол же в конце
фразы, думаю, ничем не оправдывается.
Меня очень волнует формальное изменение языка, я думаю, что оно идет по
неверному пути. Сейчас, конечно, искания. Все мы ищем новые формы, но они в
простоте и динамике языка, а не в особом его превращении и не в статике.

ВЕЛИКАЯ СТРАСТЬ

Современное течение критики - формальный метод. В основе его
современное мировоззрение (продукт последнего семилетия): добра и зла нет,
но есть силы и комбинация этих сил.
Точнее: силы и комбинации суть соединения одной частицы водорода с
энным количеством электронов. То есть: