"Алексей Николаевич Толстой. Морозная ночь (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

только получили отсрочку... Это все понимали...
Возвращаюсь на станцию. Там меня уже давно вызывает Чернухино к
аппарату. Телеграфист - веселый, косорылится. Хватаю ленту, читаю:
"Говорит Чернухино. У аппарата начальник головного отряда полковник
Кузьминский. Командир корпуса приказал доложить: на каком основании вы
портите народное достояние, уничтожаете вагоны?"
Отвечаю я: "Дебальцево. У аппарата начальник войск Дебальцевского
района Иванов*. Передайте корпусному, что в своих действиях буду
отчитываться перед рабочим правительством, а вашему корпусному до этого
дела нет".
_______________
* Фамилия вымышленная. (Примеч. А. Я. Толстого.)

Чернухино: "А, так ты - говорить мне дерзости?.. Я сейчас наступаю:
посмотрим, где вы будете с вашим рабочим правительством".
Дебальцево: "Разрешите узнать, по какой дороге намерены наступать,
потому что темно, я хочу осветить вам путь огнем артиллерии".
Ответа на это нет. Телеграфист молча трясется от смеха. Через пять
минут меня вызывает Колпаково - станция между Чернухиным и Зверевым: "У
аппарата командующий экспедиционным корпусом генерал от кавалерии".
Я отвечаю: "Дебальцево. У аппарата командир Красной гвардии солдат
Иванов. Разрешите узнать вашу фамилию".
Колпаково: "Фамилия не играет роли, товарищ московский комиссар.
Когда вы попадете в мои руки, то сразу ответите за все безобразия, за
издевательство над народом, за порчу путей и вагонов, за свое вероломство
и трусость. Несмотря на ваши баррикады, мы к вам придем - вы, красный
генерал без чина, - и сдерем с вас кожу, тогда вы станете настоящим
красным генералом. А теперь отвечайте мне, прохвост, мерзавец: разве так
воюют честные воины? Ты, жидовская образина, прячешься за груды сломанных
вагонов. Спрашиваю тебя еще раз: когда ты перестанешь препятствовать
свободному передвижению поездов? Когда кончатся все ваши безобразия?"
Дебальцево: "Православный генерал, украшенный многими орденами!
Вольно вам ругаться и храбриться, будучи за сотню верст. А что будет, если
не я вам, а вы мне попадетесь в руки? Тогда действительно фамилия не
сыграет роли: всех попавшихся генералов и полковников лично перестреляю. А
наше безобразие кончится, когда в Республике Советов не будет больше
генералов и прочей офицерской сволочи. Я кончил. Относительно очистки пути
мое решение непреклонно. На Дебальцево не пущу. Пусть разговаривают
пушки".
Колпаково: "Ты был чистильщиком сапог в Ростове на Садовой и опять
будешь им, если только уйдешь от моих рук. А мы, генералы, всегда были на
Руси и будем. Хочешь войны - будешь иметь ее, тудыть твою, сукиного сына,
в не мать и не так..."
И тут генерал начал загибать такие простые слова, что у меня затылок
вспотел от ярости. Все-таки ввязываться не стал, закурил, ушел из
аппаратной, а его стал ругать телеграфист. Время уже подходило к
двенадцати. Каждую минуту ждали: мигнет ослепительная зарница в стороне
Чернухина, начнется артиллерийский обстрел. Неужели не подоспеют
харьковские поезда?
На станции огни были тщательно потушены и скрыты, окна телеграфа