"Алексей Николаевич Толстой. Морозная ночь (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

губы висят. Разбудил, показал ему наган: "Что это? Саботаж?" Вытаращил он
на меня говяжьи глаза и мятым шепотом: "Подбадривающего, а то опять
засну..." Я побежал на пути, наковырял шашкой куски из лужи замерзшего
коньяку, принес в шапке телеграфисту... Он сразу одушевился... Принимает
депешу: эшелоны в двух перегонах от Чернухина, а Чернухино - последняя
остановка. Меня так и ошпарило... Выскакиваю. Солнце уже зашло за дымы.
Мороз еще крепче. Хоть бы две пироксилиновых шашки - взорвать мост! Ничего
нет у нас, кроме патронов. Вызываю командира батальона: "Немедленно взять
взвод пехоты, взять железнодорожных рабочих с инструментами, идти к
станции Чернухино и развинтить все стрелки!.."
Совсем уже стемнело, луны не видно - затянута мглой. Стою на перроне,
рву зубами варежку. Наконец - пошли огоньки фонариков в сторону
Чернухина... Но как ползут! Ноги им, что ли, перешибло... И в морозной
тишине все чудится мне гул колес. Я даже прилег на рельсы: чудится - гудит
земля... Приказал погасить огни на станции и на путях, затоптать костры. И
такая настала жуть - собака не тявкает в тишине. Только сапоги мои визжат,
плачут...
Не помню, сколько времени прошло, - скачет верховой. Осветил его
электрическим фонариком: "Стой! Куда?" На свет лезет в облаке пара
заиндевелая лошадиная морда, соскакивает командир батальона: "Беда!" -
"Что случилось?" - "Не можем стрелки развинтить". - "Как не можете? - Я
выхватил револьвер. - Сволочь". - Наган у меня в руке пляшет, кричу как-то
уж даже не по-человечески. Лошаденка рвет морду. "Подожди орать, -
спокойно говорит командир батальона, - я тебе объясню: рабочие все ключи
поломали на этом морозе, не пальцами же отвинчивать, черт!"
Я так и осел. "Что ж теперь нам делать?" Он молчит. И мы слышим:
жаааалобно, далееееко, диииико закричал паровоз. В мертвой степи под
лунным бельмом завыли паровозы наших врагов...
В это время голос: "Товарищ командир, разрешите - я живо пути
разберу... - Оборачиваюсь - стоит в легонькой курточке, в фуражечке
машинист Шляпкин, и от него коньячный дух... - Разрешите мне двадцать
вагонов порожняку..."
Вот где началась горячка! Собрали мы с полсотни пустых вагонов,
прицепили их к мощному сормовскому паровозу. Батальонный, человек пять
охотников-красногвардейцев вскочили на паровоз, и Шляпкин погнал состав
под гору на Чернухино... Ночь загудела... А когда затих вдали стук колес -
явственнее стали слышны протяжные свисты семи эшелонов противника...
Успеет Шляпкин? Жизнь трех тысяч человек сейчас в том, успеет он разбить
пустой поезд на стрелках! Все, кто был на станции, выскочили, слушают...
Только сердце бьет в полушубок, отбивает невероятные секунды...
Наконец... Треск, лязг, скрежет... Высоко вскинулось пламя за
холмами... Го-го-го - прокатился грохот... Я вскочил на лошадь
батальонного, поскакал на линию войск. Часовые все на местах. Из окопов
поднимаются деды-морозы. Я громко поздравляю: "С Новым годом, товарищи!
Желаю встретить этот час, как подобает вооруженному пролетарию -
победителем... Предупреждаю - враг может подойти каждую минуту. За линию
секретов никого не пускать, стрелять в лоб... К двенадцати часам прибывает
поезд с артиллерией и пулеметами. Победа обеспечена!.." Всюду в ответ -
ура... И я, конечно, показываю вид, что вполне уверен в их боевом пыле. Но
пушек, пулеметов все-таки еще нет... Завалив чернухинские стрелки, мы