"Алексей Николаевич Толстой. Рассказы Ивана Сударева (про войну)" - читать интересную книгу автора

мужицкая... Свой личный счет я давно закрыл и забыл...
Петр Филиппович облокотился, прикрыл ладонью лоб козырьком
каракулевого картуза.
- Теперь - решайте... Ведите меня в лес, расстреливайте... Я готов,
только, ей-богу, будет обидно... Или - верьте мне. Предлагаю: давать о них
все сведения, я все буду знать, в штаб армии к ним проберусь, - хитрости у
меня хватит, работать буду смело. Я смерти не боюсь, пыток не испугаюсь.
Иван Сударев и начальник штаба Евтюхов спустились в землянку и там
несколько поспорили. С одной стороны, трудно было поверить такому
человеку, с другой - глупо не воспользоваться его предложением. Вылезли из
землянки, и Евтюхов сурово сказал Петру Филипповичу, все так же сидевшему
на бревнышке:
- Решили вам поверить. Обманете - под землей найдем...
Петр Филиппович просветлел, встал, снял картуз, поклонился:
- Это счастье. Большое счастье для меня. Сведения буду посылать -
куда укажете, - через мою девчонку... Сынишка-то в мать пошел, слабый, а
дочка, Анна, в меня, ребенок злой, скрытный.
Петру Филипповичу завязали глаза, и те же девушки увели его.
В понедельник, такой же сырой и мутный, немецкие солдаты с утра стали
выгонять жителей на улицу, крича им непонятное и тыча рукой в сторону
сельсовета. Там, на небольшой площади, где еще недавно был палисадник со
статуей Ленина, снятой и разбитой немцами, стояла гимнастика - два высоких
столба с перекладиной. Теперь на ней висели две тонкие веревки с петлями.
Весь народ уже знал, что будут вешать комсомольца Алексея Свиридова,
- его немцы подстрелили неподалеку от села, в орешнике, - и Клавдию
Ушакову, учительницу Медведовской начальной школы; ее также взяли в
орешнике, когда она пыталась унести на себе Алексея Свиридова.
Солдаты, взмахивая подбородками и покрикивая, как на скотину, которую
гонят по пыльному шоссе в город на бойню, теснили народ ближе к
гимнастике. Дождь струился по их стальным шлемам, по морщинистым женским
лицам, по детским щекам. Грязь чавкала под ногами. Только и было слышно,
как кто-нибудь слабо и болезненно вскрикивал, уколотый штыком.
Показался грузовик. В нем стояла учительница, простоволосая, бледная,
как покойница, черное пальто расстегнуто, руки связаны за спиной. У ног ее
сидел полуживой Свиридов. Был он убедительный и горячий паренек, на селе
его любили, - ничего от него не осталось, замучили, - сидел как мешок.
Позади грузовика шагали оба офицера, - длинный в очках, с фотографическим
аппаратом, и хорошенький. Оба солидно посмеивались, поглядывая на русских.
Грузовик подъехал, повернулся и задом двинулся под гимнастику. На
него вскочили двое солдат. Тогда Клавдия Ушакова, раскрыв глаза, будто от
непостижимого изумления, крикнула низким голосом:
- Товарищи, я умираю, уничтожайте немцев, клянитесь мне...
Солдат с размаху ладонью закрыл ей рот и сейчас же торопливо и
неловко начал надевать петлю через затылок на ее тонкую детскую шею.
Сидящий Алексей Свиридов закричал раздирающим хрипом:
- Товарищи, убивайте немцев!..
Другой солдат ударил его по голове и тоже начал натаскивать петлю.
В толпе все громче плакали. Грузовик резко дернул. Ноги Клавдии
Ушаковой поползли, тело ее наклонилось, точно падая, и выпрямилось,
свободно, - она первая повисла на тонкой веревке, наклонив к плечу