"Борис Толчинский. Нарбоннский вепрь (Авантюрно-историческая эпопея)" - читать интересную книгу автора

смог уже отвести от него взор.
Оно и впрямь завораживало ничуть не меньше, чем все запахи, мелодии и
голоса. Человек на хрустальном троне был высок и статен. Ни золота, ни
самоцветов не было на нем - одеяние его составлял широкий и длинный, до
пят, плащ, надетый подобный греческому гиматию или римской тоге, но с
рукавами и воротом. Укутавший все тело властелина плащ отливал голубизной -
но то был цвет не ясного неба и не чистой воды, а цвет драгоценного сапфира.
Удивительным образом фигура в плаще источала сияние, она блистала, то тут,
то там вспыхивали и гасли крохотные звездочки, словно не человек то был
вовсе, а, впрямь, сапфир.
Лицо властелина укрывала маска того же, что и одеяние, цвета. Маска
изображала лик аватара Дракона, чьим земным воплощением, согласно Выбору,
считался ныне царствующий император. Голову земного бога венчала
конусообразная шапка с четырьмя обручами, тиара, также голубая, а на вершине
тиары сверкала небольшая статуэтка аватара Дракона; она была сотворена из
настоящего сапфира.
В правой руке август держал главный и, пожалуй, единственный символ
своей священной власти - так называемый империапант, или "Скипетр
Фортуната". Империапант представлял собой цельный адамантовый жезл с
головкой в форме земного шара, украшенного изображениями богов-аватаров,
парой золотых крыльев, прикрепленных к шару, и венчающей его стилизованной
буквой "Ф", Знаком Дома Фортунатов. Последний состоит из "колонны" - I - и
изображения змеи, переплетающейся в "восьмерку" и кусающей собственный
хвост.
Левая рука властелина была воздета ладонью вверх, словно земной бог
обращался к силе Небесных Богов, и казалось, будто на этой ладони тлеет
лазоревый огонь...
Варг разглядел все это в единый миг, и священным трепетом наполнилась
его мятежная душа. Прежде император был для него символом ненавистной
Империи, ее гнета, унижений, несправедливостей. Но теперь, зря императора в
каких-то двадцати шагах от себя, молодой принц проникался эманациями силы,
могущества, величия, которые источала сапфировая фигура на хрустальном
троне. Мысли метались в его мозгу, в эти мгновения Варг чувствовал себя
жалким лягушонком, всю жизнь копошившимся в болотной тине и вдруг
очутившимся на сияющих небесах, перед престолом вселенского владыки... Он
неожиданно поймал себя на мысли, что Донар-Всеотец, исконный бог его родины,
даже в загробной Вальхалле не предстает хотя бы в малой степени равным
величием земному божеству аморийцев...
Эту скорбную мысль он не успел додумать до конца, потому что сильная
рука, принадлежавшая отцу, герцогу Круну, решительно увлекла его куда-то
вниз. Колени сами собой подогнулись, и Варг, наследный принц Нарбоннский,
оказался в таком же положении, что и его отец, и сестра, и остальные галлы.
Затем он увидел, как отец, молитвенно прижав руки к груди, склоняется еще
ниже - и в конце концов достает головой мраморный пол чертога.
Он это увидел, и такое зрелище снова убедило принца: это не более чем
сказка. Красивая - и страшная!
Голос, уже другой, прозвучал под сводами Зала:
- Приблизься ко мне, сын мой.
Это говорил Виктор V. Он называл нарбоннского герцога своим сыном: и
верно, всякий честный аватарианин суть сын земного бога, а всякая честная