Глава 4

Наутро Анна одевалась особенно тщательно. Накануне вечером Гретхен произвела полную проверку и одобрила весь ее наряд. Девочка надела белую блузку, серую плиссированную юбку, белые гольфы и тяжелые полуботинки, на них настаивала мама, хотя стоили они дорого и дочки их ненавидели. Распустила два завязанных на ночь конских хвостика и долго расчесывалась, все надеясь, вдруг каштановые волосы из тусклых превратятся в блестящие, с золотой искрой. Потом заплела две косички и уложила их на голове короной. По крайней мере, если верить маме, эта прическа похожа на корону. Анне казалось, волосы выглядят безобразно. Сколько ни старайся, прядки выскальзывают из косичек, и никакие заколки, втыкай их или не втыкай, не помогают. Несносные волосы!

Она возилась ужасно долго, и сестры велели ей поторапливаться. Тогда, схватив серо-голубой джемпер, подаренный папой на день рождения, Анна бросилась в комнату сестер, где стояло большое, в полный рост, зеркало. Обычно ей не хотелось смотреть на себя, много ли хорошего увидишь, но сегодня предстоит встретить столько незнакомых людей, что надо все-таки проверить сначала, как ты выглядишь.

На нее смотрело обычное круглое серьезное лицо — толстые стекла очков увеличивают серо-голубые глаза, но не делают их красивее. На голове корона из волос, все прибрано, скучно и опрятно. Одно хорошо — новый джемпер, глаза от него становятся почти совсем голубые. Надо его поберечь, носить только по праздникам, тогда он долго будет выглядеть как новый.

— Выглядишь прекрасно, — объявила вчера вечером Гретхен, погладив сестру по голове. — Надеюсь, и погода не подведет.

— Если станет слишком жарко, сниму джемпер и возьму с собой, вдруг похолодает, — ответ у Анны был готов заранее.

"Почему же я такая некрасивая? — думала девочка, оглядывая себя в зеркало. — Такая обыкновенная на вид".

Тут она вспомнила о письме подружки и улыбнулась своему отражению. Изабелла права. Улыбка на самом деле все меняет. Надо не забывать улыбаться почаще, как велено.

Когда девочка спустилась к завтраку, мама оглядела ее с ног до головы и, не говоря не слова, скрылась в спальне. Она вышла оттуда с маленькой бархатной коробочкой. У девочки перехватило дыхание — все знали, что внутри. Мамина камея, профиль из слоновой кости на голубой эмали. Мама вынула драгоценность из коробочки и заколола камеей воротник дочкиной блузки.

— Какой такой подвиг ты совершила, Анна? — Фрида притворилась, что умирает от зависти. — Заслужить мамину камею!

— Просто замечательно, — воскликнула Гретхен. — Я весь вечер пыталась что-нибудь придумать, но в голову ничего не приходило. Ты гений, мама.

Мама улыбнулась и, ко всеобщему изумлению, поцеловала Анну в макушку.

— Это особый случай, — с чувством сказала она. — Моя малышка уже совсем большая.

Мама достала из кармана фартука платок, высморкалась и продолжала обычным командирским тоном:

— Анна, не сиди без дела. Ешь! Нельзя же идти в школу на пустой желудок.

Но Анна не могла проглотить ни кусочка, несмотря ни на какие мамины уговоры. Она только пила маленькими глоточками какао. Больше ничего в горло не лезло.

— Ну ладно уж, Анна, — вмешалась наконец Гретхен. — Мама, я знаю, ей сейчас не одолеть и самой маленькой порции. Вот вернется домой, тогда наестся вволю. Но мы не успеем зарегистрироваться до начала школьного собрания, если не выйдем сию же минуту.

Мама стояла у двери и смотрела им вслед.

— Внимательно переходи дорогу на обратном пути, Leibling, — прокричала она.

"На обратном пути" — волшебные слова. Анна обернулась и что было силы замахала маме рукой.

— Пока, мама, спасибо за брошку. Пока!

— До школы недалеко, всего несколько кварталов. Вернешься домой к полудню, — объяснила Гретхен.

— К полудню?

— Конечно. Сначала будет общешкольное собрание, потом обычные уроки, но совсем короткие. Только чтобы познакомиться с учителями, найти все классы, узнать, за какой партой ты сидишь и какие учебники покупать. На дом ничего задавать не положено, но уж кто-нибудь да задаст домашнее задание.

К полудню, повторила про себя Анна. Как ни ужасен первый день, но мучиться придется только три с половиной часа.

Она торопливо шагала вслед за сестрой. Чем ближе к школе, тем чаще Гретхен останавливалась поздороваться с друзьями, объясняя всем и каждому, что разговаривать ей некогда, надо зарегистрировать сестренку. Девочка порывалась сказать старшей сестре спасибо, но никак не могла выбрать подходящий момент. И вот сестры уже у самой школы.

— Сюда, Анна, — показала Гретхен. — Держи меня за руку, а то смотри — потеряешься в толпе.

Правой рукой Анна ухватила сестру за локоть, в левой тащила голубой джемпер. Она прижала джемпер к груди — хоть немножко себя подбодрить — ив первый раз в жизни вошла вместе с Гретхен в Давенпортскую школу.

За ней, отрезав ее от двери, толпой вваливались девчонки и мальчишки. "Прямиком в ловушку, — промелькнуло в голове у Анны, — вот уже и поймали".

— Анна, не хватайся так сильно, ты мне руку сломаешь, — Гретхен обернулась, заглянула сестре в лицо и мягко продолжила: — Да не волнуйся же, я тебя не брошу. И вообще, это не навсегда.

Они были в самой середине толкотни. Анне приходилось кричать, чтобы Гретхен расслышала. И сама она с трудом разбирала слова старшей сестры, скорее читала по губам, чем слышала. Гретхен все правильно понимает — сестренка пытается обуздать панику. Только не ясно, каким образом тут еще и улыбаться.

— Добро пожаловать обратно в темницу, Грет, — проорал рядом какой-то мальчик.

Гретхен рассмеялась:

— Привет, Барри.

Хорошо Гретхен, даже в тюрьме может смеяться!

Анна улыбнулась. Дрожащей, робкой улыбкой — но все же улыбнулась. Потом, собрав всю храбрость, какая только была, прижалась к старшей сестре и громко воскликнула:

— Веди меня, покажи мою камеру!

— Начнем здесь, у заведующей, — прокричала Гретхен в ответ.

Женщина за столом уже зарегистрировала почти всех новых учеников. Она мельком взглянула на Анну, когда Гретхен подвела ту поближе.

— Девятый класс? — и, не подымая головы, уловив Аннин кивок, продолжала: — Имя?

— Анна Зольтен, — ответила девочка, стараясь произносить слова твердо и спокойно и не выдать равнодушной заведующей, что творится внутри — как громко бухает в груди сердце, как ноет от страха живот и дрожат коленки. К великому ее облегчению, голос вроде бы звучал вполне нормально.

— Зольтен… Зольтен… Вот она. Анна Елизавета?

Учительница подняла голову, значит, Анне и на этот раз достаточно кивнуть. Хорошо, когда не надо говорить — а то вдруг голос все-таки откажет?

— Посмотрим, посмотрим. Класс мистера Ллойда. Девятый «В». На первом этаже. Сначала налево, а потом…

— Я знаю дорогу, — вмешалась Гретхен. — Я покажу, она моя сестра.

Женщина опять подняла голову и в мгновенье ока расцвела улыбкой:

— Очень рада снова тебя видеть. Мне бы самой впору догадаться. Сколько еще Зольтенов дома осталось?

— Эта последняя, — ответила Гретхен. — Еще пять лет, и вы от нас всех избавитесь.

— Мне и до вечера не дожить, какие тут пять лет. Следующий!

Отходя от стола, Анна услышала за спиной: "Я — Мэгги Дейз".

Голос звучал так спокойно, будто девочка совсем не волновалась.

"Но и по моему голосу ни о чем таком не догадаешься", — решила Анна.

Сестры еле пробрались сквозь толпу и поспешили было на поиски девятого «В», но тут Гретхен оттащила сестренку в сторону и остановилась.

— Кто, она сказала, будет моим классным руководителем? — Анна воспользовалась минутным затишьем, чтобы задать вопрос.

— Мистер Ллойд, — Гретхен наклонилась к сестре. — Поэтому-то я и хочу с тобой поговорить, предупредить тебя. Мистер Ллойд…

— Самый противный человек на свете, — продолжила Анна.

— Откуда ты знаешь?

— Помнится, кто-то упоминал о нем в прошлом году. Наверно, Фриц. Совсем об этом забыла, пока не услышала его имя, а теперь оно само выскочило, — у Анны вдруг похолодело в груди. — Он действительно такой ужасный?

— Да. Ты, наверно, не раз слыхала ото всех нас. Мы о нем говорили чуть не каждый день. Мистер Ллойд страшно противный, и учитель никудышный, да к тому же несправедливый. Конечно, у него есть любимчики, но тебе в их число не попасть.

Анна и не надеялась когда-нибудь стать любимицей учителя, хотя миссис Шумахер она явно нравилась. Девочка поскорее отогнала мысль о старой школе.

— Всех нас учил, — объясняла Гретхен, — и ни одного из нас не любил. Как только услышит — Зольтен, больше ничего уже не надо.

— Но что вы такого делали? — недоуменно спросила Анна. Она-то всегда представляла братьев и сестер, ну, если не принимать во внимание Фрица, образцовыми школьниками.

— Со мной у него трудностей не было, — призналась Гретхен. — Все началось с Руди — он его прямо с ума сводил.

— Руди? — изумилась младшая сестра: она считала Руди любимчиком всех без исключения учителей на свете.

— Мистер Ллойд вел у них историю, вместо другого учителя, тот, кажется, умер, или что еще случилось, не помню уж. Мистер Ллойд не слишком хорошо знает историю, в том-то все и дело, кроме того, Руди гораздо умнее его и…

Анне не надо было объяснять. Она прямо-таки слышала Руди, поправляющего учителя. Ей на минутку даже стало жалко мистера Ллойда.

— Предупреждаю — старайся не высовываться. Не задавай вопросов и просто… просто будь поосторожнее. Обидно, конечно, заполучить такого классного руководителя! Нам пора идти. На всякий случай, говорю тебе, если он скажет какую-нибудь гадость — не обращай внимания!

Девочки торопливо зашагали по коридору.

— Вот твой класс, — внезапно остановилась Гретхен. — Только не забудь, как мы сюда шли, а то не найдешь дорогу после собрания.

Анна тупо уставилась на сестру. Она же просто тащилась за ней следом и ничего не замечала! Что поделаешь — все мысли заняты мистером Ллойдом.

— Анна, приглядись к двери, тогда узнаешь ее, — впервые в голосе Гретхен промелькнула тень нетерпения. Анна понимала — сестре хочется наконец повидаться с друзьями. Девочка покорно взглянула на дверь. Потом посмотрела налево и направо — везде ряды одинаковых дверей.

— Тут написано — девятый «В», мистер Ллойд, — уже нетерпеливо показала сестра.

Анна видела маленький белый листок в латунной рамке, но ни одного слова разобрать не могла. Она подошла ближе — все равно не видно. Только серые контуры — наверно, буквы. Чтобы прочесть, надо приподняться на цыпочках и уткнуться носом прямо в дверь, так и придется поступить, если понадобится.

— Ага, вижу, — пробормотала девочка, и тут, к великому облегчению, заметила длиннющую, через всю дверь, глубокую царапину. Похоже, кто-то нарочно процарапал краску, скорее всего, хотел пометить нужную дверь. Неважно, откуда взялась царапина — главное, она есть.

— Я узнаю, — заверила сестру Анна и поглядела ей прямо в глаза.

— Ну и прекрасно! Идем в гимнастический зал на собрание. Запоминай, где что, и не заблудишься. Если боишься не найти, могу проводить после собрания. Мой класс сидит в самом конце зала, а твой — на первом ряду. Сумеешь отыскать обратную дорогу сама?

Анне очень хотелось сказать «нет», но сестра явно надеялась на другой ответ. Оставалось только вытереть потные ладони об юбку, глубоко вздохнуть и произнести:

— Ничего, справлюсь сама.

— Это совсем нетрудно, — Гретхен была довольна. Они вошли в гимнастический зал, старшая повела младшую к ряду стульев. — Тебе сюда.

Она показала на четыре свободных места в переднем ряду. Анна направилась к ним, стараясь двигаться спокойно и решительно, потом замерла и обернулась. Гретхен еще ждала, хотела убедиться, что у сестренки все в порядке.

— Большое спасибо, Гретхен, — Анна не поняла, слышен ли ее голос в шуме гимнастического зала. Гретхен улыбнулась и помахала большим пальцем — так в их семье желали удачи. Когда девочка добралась до стульев, свободными оставались только два. Она побыстрее уселась, пока и их не заняли, и посмотрела назад, но сестры нигде не было видно.

Тут Анна почувствовала, как испаряются остатки храбрости, утекают, словно кто-то вынул затычку из раковины. Сил вставить затычку обратно уже не нашлось, оставалось только сидеть и притворяться, что она ничем не отличается от всех остальных. Может, Анна и трусит в душе, но не расплачется и не задрожит от страха, а значит, никто и не заметит. Только улыбок от нее сейчас не дождешься — и с этим ничего не поделаешь. Девочка каменной статуей застыла в ожидании.

На сцену вышла учительница и села за пианино. Анна машинально поднялась вместе со всеми. Замерев, прислушалась к пению гимна — "Боже, храни короля". Ребята, сидевшие рядом с ней, запели сразу, хотя, по словам Гретхен, на первом ряду все новички. Анна открывала и закрывала рот, пусть остальные думают, что она тоже громко поет.

В конце концов девочка чуть не села обратно на стул. Некоторые новички уселись, но тут же вскочили обратно, заметив, что старшие все еще на ногах.

К микрофону вышел высокий мальчик с чем-то белым в руках. Похоже на листок бумаги. Он начал громко читать "Отче наш". Анна молча повторяла за ним слова молитвы, она не закрыла, как обычно, глаза, но наблюдала за мальчиком. Похоже, на самом деле читает по бумажке. Неужели не знает наизусть? Скорее всего, знает, но вот так, читать перед всеми — наверно, тоже нервничает, хотя на вид ему не меньше лет, чем Гретхен. Анна слегка успокоилась, и страхи ее чуть-чуть улеглись. В конце молитвы она пробормотала одну строку вслух, немного изменив слова — то была ее личная просьба: "И избави меня от лукавого".

Минутой позже все уселись обратно. Мальчик назвал свое имя и объяснил, что он — председатель Совета учащихся и перешел в старший класс. Тут Анна сообразила, что у нее немалое преимущество перед другими новичками. Год за годом девочка слушала разговоры братьев и сестер о школе. Она с радостью вспомнила о Гретхен и близнецах, сидящих тут же в зале. У нее найдутся защитники даже без Изабеллы.

— А теперь слово директору, мистеру Апплби, — провозгласил мальчик.

Школьники закричали, захлопали в ладоши, застучали ногами. Кто-то даже засвистел.

"Наверно, его все любят", — подумала девочка.

Анна пожалела, что у нее нет часов. Сколько времени уже прошло? Хотелось бы знать. Вроде не слишком много. Полдень, казалось, отстоял на сотни световых лет. "А вдруг не найду класса мистера Ллойда? Может, остаться в зале, когда все разойдутся, кто-нибудь, наверное, подойдет и спросит, почему я не в классе, и…"

Зал разразился хохотом — должно быть, в ответ на шутку мистера Апплби. Она на мгновенье прислушалась. Теперь директор убеждал всех, как важно трудиться не покладая рук. Мысли девочки снова унеслись куда-то, но тут послышалось такое знакомое имя.

— … Руди Зольтен, который в прошлом году на экзаменах получил самые высокие баллы по органической химии и тригонометрии и набрал почти сто процентов на экзамене по физике. Вы все должны брать с него пример. Он приехал в Канаду только пять лет назад и почти не говорил по-английски. Но его английский становился лучше день ото дня, а успеваемость всегда была самой высокой. У нас есть радостная новость — Руди получил стипендию и поступил в Торонтский университет. Без сомненья, и там у него будут самые высокие оценки по математике, физике и химии. Мы всегда будем гордиться тем, что он — выпускник нашей школы. Я вижу тут и других Зольтенов. Гретхен и Фрида, такие разные, но обе — примерные ученицы. Может быть, Фриц теперь призадумается, видя успехи старшего брата, и начнет уделять больше времени домашним заданиям. Я, право, не знаю, как бы мы обошлись без него на баскетбольной площадке. Мисс Грегори, заведующая регистрацией, только что сообщила мне еще одну новость — самая младшая Зольтен сегодня начинает свой первый день в нашей школе.

Директор умолк на мгновенье, оглядывая передние ряды. Анна побагровела, но сидела совершенно неподвижно в надежде остаться незамеченной. Глаза их на мгновенье встретились, и девочка поняла, что ее узнали, но тут мистер Апплби отвел взгляд.

Как ему удалось догадаться, кто она? "Я же совсем не похожа на братьев и сестер. Может, мисс Грегори меня описала, или покрасневшие щеки выдали?"

— Где бы ты ни сидела, Анна, — сказал директор мягко, не глядя в ее сторону, — помни, я всегда готов прийти тебе на помощь. И это относится ко всем новичкам, которые присоединились к нам сегодня. У нас большая школа, и я думаю, многим из вас сейчас кажется, что вы потерялись в огромной толпе, но, поверьте, скоро все будет в порядке, вот увидите.

За спиной у Анны кто-то громко захлопал. Мистер Апплби взглянул и рассмеялся:

— Спасибо, Борис, лучшего доказательства и не надо.

— Пожалуйста, господин директор, — отозвался мальчик.

Ага, так вот он какой, Борис, друг Фрица. Приехал из Англии в середине учебного года и никак не мог привыкнуть к новой школе. Его даже оставили на второй год. Но он опять завалил все предметы. Просто ничего не хотел делать. В прошлом году, когда Фриц с ним познакомился, Борис уже пришел в себя и даже стал лучшим учеником в классе. Это так вдохновило Фрица, что и он стал получать вполне приличные отметки. Похоже, Борис любит мистера Апплби и доверяет ему, иначе откуда бы взяться смелости вот так зааплодировать. А директор хоть и поддразнивает мальчика, но по голосу слышно — Борис ему очень нравится.

Речь продолжалась еще пару минут. Анна все пыталась понять, зачем директор столько говорил об их семье. Должна же у него быть какая-то причина. Но какая?

Собрание кончилось, дети повскакали с мест. Подражая остальным, встала и Анна. Все устремились к выходу из зала, наверняка прекрасно знают дорогу. Анна продолжала стоять не двигаясь. "Куда же идти? Вдруг не найду…?"

Тут ей вспомнились слова Гретхен. Выйдешь из зала, поверни направо — да, да, кажется, они пришли оттуда. Анна медленно вышагивала по коридору, вглядываясь в каждую дверь, сомневаясь, найдет ли в конце концов…

Вдруг она увидела — дверь с огромной царапиной, девятый "В".

— Нашла, нашла! — вырвалось у нее.

Девочка оглянулась. Похоже, никто не услышал и не обратил на нее ни малейшего внимания. Главное, не оказаться у кого-нибудь на пути. Анна Зольтен высоко подняла голову, дотронулась для храбрости до маминой камеи и, сделав вид, будто ей все нипочем, вошла в класс мистера Ллойда.