"Александр Титов. Никиша (Повесть) " - читать интересную книгу автора

скотинку сокращать..."
Сам Никиша всегда боялся резать свиней. Руки дрожат, на кровь жутко
глядеть.
Зато Кузьма в таких делах ухватистый. Сквозь стены погреба проникал его
веселый тенорок: "Счас мы, Агриппина, тваво Васькя оприходоваим!.. - Потом
все затихло, наверное, прямо во дворе облапил Грепу, и небось вся улица
видит. - Ты, девка, гляди, с немцем не спознайси, а то ведь табе усе равно,
какому нехристю давать..."
Лезвие повжикало о брусок, затем раздался истошный визг - конец Ваську!
"Отстань, охальник, всю мине у крове испачкал..." - ругалась Грепа на
подвыпившего Кузьму.
"Немец придя, ишшо не так испачкая..."
Дезертир уже собирался вылезти, чтобы поддать хромому охальнику, но не
вылез - нету "силов" с картофельной и капустной пищи. Да и опасно
- Кузьма спьяну на всю деревню разбрешет, до военкомата слух дойдет...
А Грепа молодец, особенная баба, у нее язык всегда на замке.
Ругалась весело на Кузьму и сама была подвыпившая: "Займайся, черт,
своим делом - пали борова! Не лезь посеред дня под юбку, а то будя табе
пиндюлей!"
Кузьма озирался: "Говорят, хтой-то бродя здеся ночами возля сарая и по
задам..."
Вовремя поросенка зарезали. Мясо подъели, а тут и немец в деревню
зашел. Грепа спрятала в печурку часы с кукушкой - единственное богатство
хаты, когда-то премию от колхоза ей дали за ударную прополку пшеницы.
Зашел патруль из трех человек. Один немец, с виду пожилой, заглянул в
печурку, увидел ходики. Повернулся к Грепе, хитро улыбнулся, погрозил
длинным страшным пальцем: тик-так! Велел достать и повесить часы на стену -
пусть ходят!

СОРОК ТРЕТИЙ ГОД, ЛЕТО

А потом загудело, шандарахнуло! Погреб плясал, земля сыпалась со
стенок, по колени в погребе стояла черная вода. Ночами ведром вытаскивал
землю, сыпал в воронки от снарядов. Хата уцелела, лишь сбоку солома
палилась - водой залили.
Избушку Кузьмы разбомбило в щепки, перешел к Грепе.
На огородах воронки, бабы голосят - без картох останемси!
Летит бомба, воет - бах! Огонь, треск, смерч до неба. Картечью летят
картошки - дымящиеся, обугленные, варить не надо. Пахнут теплые клубни
серой. Грепа собрала, доварила. Пусть воняют, зато вкусные, молодые!
Ночами Никиша выползал поглядеть. Перестал бояться, что увидят. Да и
некому глядеть, злорадствовать - спрятался народ.
Однажды в полночь Никиша наблюдал короткий бой. В человеке, ползущем с
двумя разведчиками к линии фронта, распознал местного парня по имени Сапрон,
с которым вместе призывался. Сапрон сложением богатырь, два года служил в
разведке, потом немножко сошел с ума, и его определили помощником повара
полевой кухни. Он и сейчас живой, пастухом работает. Нарвались разведчики на
засаду, побежали назад, а немцы гнались за ними. Тяжелый на бег Сапрон
отстал, его хотели взять живьем...
Этот эпизод Никиша часто пересказывает односельчанам: