"Уве Тимм. Открытие колбасы "карри" " - читать интересную книгу автора

Я не узнал ее. Когда я видел фрау Брюкер в прошлый раз, ее волосы уже
были седыми, а теперь они стали еще и тонкими, нос, казалось, вырос, и
подбородок тоже. Некогда сияющая голубизна глаз теперь подернута млечным
цветом. А вот на пальцах рук не было прежних узловатых утолщений.
Она утверждала, что хорошо помнит меня.
- Ты приходил еще мальчиком в гости и сидел у Хильды на кухне. Потом
бывал иногда у моего ларька.
Тут она попросила разрешения потрогать мое лицо. Отложила в сторону
вязанье. Я почувствовал, как ее руки легонько касаются моей головы, будто
ищут что-то. Нежные, мягкие ладони.
- Подагра у меня прошла, зато теперь я совсем ничего не вижу. Как будто
со мной заключили полюбовное соглашение. А у тебя больше нет бороды и волосы
не такие длинные. - Она глядела не совсем на меня - чуть выше и немного в
сторону, будто за моей спиной стоял кто-то другой. - Недавно приходил тут
один, хотел всучить мне какой-то журнал. Я ничего не покупаю.
Едва я заговорил, она тут же перевела взгляд, так что теперь смотрела
мне прямо в глаза.
- Я лишь хотел кое о чем спросить вас. Прав ли я, считая, будто после
войны вы придумали рецепт колбасы "карри"?
- Колбаса "карри"? Нет, - сказала она. - У меня был только ларек с
горячей едой.
На какой-то миг мне даже подумалось, что лучше бы я вовсе не приходил к
ней и ни о чем ее не спрашивал. Мог бы и сам сочинить историю, которая
соединила бы две вещи: вкус и мое детство. Теперь, после этого визита, я с
таким же успехом могу что-нибудь измыслить.
Она засмеялась, словно увидела мою беспомощность, скорее даже
разочарование, которое я не сумел скрыть.
- Да, - произнесла она наконец, - ты прав, но здесь в это никто не
верит. Они только смеялись, когда я рассказывала им об этом. Сказали, что я
рехнулась. Теперь я очень редко спускаюсь вниз. Да, это я придумала рецепт
колбасы "карри".
- Но как?
- Это долгая история, - сказала она. - На нее уйдет уймища времени.
- У меня оно есть.
- Может быть, в следующий раз, - сказала она, - ты прихватишь с собой
кусочек торта? А я сварю кофе.
Семь раз я ездил в Харбург, семь вечеров вдыхал запах мастики, лизола и
застарелого жира, семь раз помогал ей скрасить постепенно переходящее в
поздние вечера послеполуденное время. Она говорила мне "ты". Я обращался к
ней на "вы", по старой привычке.
- Вот так живешь себе, не ожидаешь ничего, - говорила она, - а потом
вдруг раз - и ничегошеньки не видишь.
Семь раз я приносил по торту, семь раз по здоровому тяжелому куску
"Принца-регента", "Сахарного", "Мандаринов со сливками", "Сливочного сыра",
семь раз приветливый служащий по имени Хуго приносил ей розовые пилюли от
повышенного давления, семь раз я набирался терпения, смотрел, как она вяжет,
слушал равномерное постукивание вязальных спиц. На моих глазах рождался
перед пуловера для ее правнука, маленькое произведение искусства, вывязанный
шерстяными нитками пейзаж, и, если бы мне кто-нибудь сказал, что это
творение слепой, я бы никогда не поверил. Временами в меня закрадывалось