"Уве Тимм. Открытие колбасы "карри" " - читать интересную книгу автора

хватало. Или они смотрели на тебя, как кобель на соседскую собачонку. А я
была свободной. Муж сбежал. Спрашивать некого, считаться тоже не с кем,
исключительно с собой. Но за шесть лет я лишь однажды принадлежала мужчине.
Это был канун сорок третьего. Многие сотрудники ведомства собрались
тогда вместе, в основном женщины и лишь несколько мужчин, совершенно
свободных. Лена много танцевала с сослуживцем, который отвечал за
распределение муки. Он был хорошим танцором, прекрасно вальсировал и, крепко
держа ее, уверенно вел в танце. Пока не запыхался и больше не смог
танцевать. Ровно в двенадцать все чокнулись, и кто-то крикнул: "За
счастливый и мирный новый год!" Потом она еще танцевала с тем же ухажером,
тесно прижавшись к нему, медленные танцы, хотя предпочитала быстрые,
ритмичные. Но ее партнер совсем выбился из сил, у него была астма. И тогда
они отправились к нему домой, в его временное жилье. Их квартиру разбомбило,
жену с четырьмя детьми эвакуировали в Восточную Пруссию. Он жил в маленькой
комнате, где стояла старая супружеская кровать.
Потом ей стало плохо, и вовсе не от отвращения, для этого не было ни
малейшего повода, он был ласковым, скромным астматиком. Она уже раньше
приметила его в столовой. В душные летние дни он пил много воды, а иногда
прыскал в рот лекарство из резинового баллончика. Проснувшись ночью, она
увидела рядом с собой тяжело дышавшего храпуна и моментально протрезвела.
Подле нее лежало стонущее чужое тело. Она поднялась, потихоньку вышла из
комнаты и целых три часа добиралась ночью до дому пешком. Что было весьма
кстати, поскольку долгая дорога с каждым шагом все дальше отодвигала от нее
события этой ночи. У нее было такое ощущение, будто она произвела над собой
опыт, результат которого ее сильно раздосадовал. Но об этом она думала
совершенно спокойно, а вот мысль о предстоящем первом рабочем дне в новом
году, когда ей предстояло увидеть этого мужчину, оказалась мучительной.
Первый же его взгляд был таким, как она и ожидала: многозначительным,
назойливо понимающим, по-дурацки конфиденциальным... Она приложила все
усилия, чтобы не обидеть его своим неприязненным отношением, поэтому
сторонилась его, старалась делать так, чтобы подле нее непременно
оказывались друзья или знакомые; когда не удавалось избежать встречи с ним,
у нее тут же находились неотложные дела, требующие безотлагательного
обсуждения с подчиненными, а он стоял при этом рядом и смотрел на нее,
полный ожидания, нет, упрека и печали. Пока однажды не подстерег ее одну на
улице возле работы и не спросил, что, собственно, происходит. Что плохого он
сделал? Ничего. Ведь все было так прекрасно, или?.. "Все было хорошо, -
ответила она, - и пусть так и останется".

- Нет, это было далеко не прекрасно, - сказала фрау Брюкер. - В
какой-то момент, правда, совсем неплохо. Но перед этим и после бывает как-то
паршиво. Хотя все произошло с полного согласия, и тем не менее напоминало
какие-то шашни, отчасти мной и спровоцированные. Быть может, я делала бы это
чаще, если б после близости мужчины бесследно исчезали с моего пути, словно
их и не было вовсе. А так всякий раз при встрече с ними каждое их движение,
запах, взгляд напоминают тебе о том, что в них тебя раздражает.
- А Бремер?
- Бремер - другое дело. Он мне сразу понравился. Почему кто-то кому-то
нравится? Я имею в виду, еще до того, как этот "кто-то" откроет рот. Сразу
же понравится, а не после долгого знакомства. Вот говорят: любовь -