"Уве Тимм. Открытие колбасы "карри" " - читать интересную книгу автора

заметил, что она слушает его уже не с таким интересом? Героические поступки
ее не привлекали, ни прежде, ни тем более теперь, по прошествии более чем
пяти лет войны. Пять лет победных фанфар, пять лет специальных сообщений,
пять лет извещений: пал за фюрера, народ и отечество.
"Да, - продолжил он, - я сбился с курса. В общем, когда мы стояли на
рейде в Тронхейме, к нам для проверки прибыл норвежский адмирал. Нас
построили. Адмирал шагает вдоль фронта и останавливается передо мной.
Смотрит на меня, на лице его появляется ухмылка: вы что, скачете по волнам?
Вы кто по профессии? Машиностроитель, господин адмирал. И он приказал
перевести меня в свой штаб в Осло, где я стал руководить картографическим
отделом".
И когда после многозначительной паузы Бремер вознамерился было
продолжить рассказ о том, какая картина представилась ему со сторожевого
корабля - как одно судно наскочило на мину, как раздался взрыв и воду
взметнуло фонтаном высоко вверх, как пароход разлетелся на куски, как с
громким шипением неистовствовал в котле огонь, слышались вопли людей,
оказавшихся в ледяной воде, как они тонули и как кричали те немногие, на ком
были спасательные жилеты, вопили от ужаса, и когда им удалось спасти двоих,
то оказалось, что их ноги буквально вдавило в живот, и они умирали, громко
стеная; он хотел было сказать, что это случилось как раз во время его
первого плавания, - она сунула ему в руки кофейную мельницу. Она не хотела
ничего слышать о тонущих, замерзающих, искалеченных, она хотела, чтобы он
смолол кофе, она желала слушать не историю о гербе Нарвика, а исключительно
о том, как он получил этот невоенный, собственно говоря, единственно
симпатичный значок. Надеюсь, он никому не стоил жизни, разве что лошадь
немного вспотела. Погодите, сказала она, снова взяла у него из рук мельницу
и насыпала в нее еще несколько кофейных зерен - так много в последние месяцы
она никогда не использовала за один раз. Она хотела бодрствовать. Это была
экстренная норма выдачи, ее ввели десять дней тому назад. Население должно
было запастись продуктами на случай боев в городе. Он принялся молоть кофе.
Она налила два полных стакана грушевого шнапса, этого безжалостно
обжигающего все нутро семидесятиградусного напитка. Будем здоровы. Он хорошо
согревает. Его принес ей один сотрудник. Она работает в столовой, в
продовольственном ведомстве.
Сытное местечко, заметил он. Нет. Лишь изредка случаются дополнительные
выдачи или что-нибудь перепадает от столовских обедов. На здоровье. Есть ли
у нее радио?
Есть, конечно. Вот только в нем лампа перегорела. Новую она не сумела
достать. К тому же оно крайне редко работает - когда дают электричество, да
и тогда вещает один только господин Валерьяновый Корень. Валерьяновый
Корень? Нуда, госсекретарь Аренс. Этот господин по радио сообщает населению
неприятные новости, как-то: сократится квота потребления газа. Британские
бандитские бомбардировщики разбомбили газовый завод. Соотечественники
изыскивают иные способы, на чем готовить еду. На печке бабы-яги. Маленькая
самодельная печка. Валерьяновый Корень говорит медленно, спокойным, тусклым
голосом, нет, скорее мягким, убаюкивающим. Отсюда и прозвище: Валерьяновый
Корень. Без тока не действует сигнал воздушной тревоги. Вместо этого пять
раз стреляет наша пушка, вот тебе и сигнал. Но мы не огорчаемся. Нет
электричества - значит, лишний раз не услышим, как Валерьяновый Корень
вещает о героических боях у ворот нашего города.