"Уве Тимм. Ночь чудес " - читать интересную книгу автора

другой стороны... Мои добротные американские ботинки тоже размокли. Вот уже
и ноги мерзнут. Ветер неистово налетал на здание Рейхстага и раскачивал из
стороны в сторону громадные полотнища из серого синтетического материала.
Сейчас, ночью, этот серый цвет был в точности такой же, как у безобразной
военной формы гэдээровской Народной армии. Я увидел за забором человека в
синем комбинезоне и желтой каске, вдобавок он был перепоясан широким желтым
ремнем с массивными альпинистскими карабинами. Вчера в программе новостей
показывали, как строительные рабочие спускали с крыши огромные
разматывающиеся рулоны серебристо-серого материала, картина чем-то
напоминала громадный парусный корабль с матросами на реях.
Тут я понял, почему Кубин вопил: "Трави шкоты, руби мачты!" Конечно, он
тоже видел эти кадры. Я спросил альпиниста, верно ли, что он упаковывает
Рейхстаг.
Он немедленно меня поправил:
- Не упаковываем, мы должны его скрыть. Все скрытое однажды будет
явлено взорам. Это Кристо так сказал. - Он запрокинул голову и озабоченно
поглядел на раскачивавшиеся полотнища. - С обеда простаиваем. Не ветер -
настоящий шквал нынче. Болтались там, наверху, что твои мартышки на лианах.
- Вы берлинец?
- Не, из Ростока мы, на заработках.
- Скажите, а как вы считаете, в ГДР скалолазание хорошо было
поставлено?
- Какое там! Разве только на Эльбе лазали, по скалам из песчаника. Ну и
в фабричных трубах, конечно.
- В трубах? Фабричных?
- Ага. При социализме мы, альпинисты, тренировались в трубах. Лесов
строительных вечно не хватало, дефицит. Но у гиблого народного хозяйства
были свои плюсы. Фабричные трубы ремонтировали изнутри, спускались туда на
тросах. Отлично, в смысле спортивной подготовки, между прочим. Один раз я
ремонтировал кусок трубы на высоте двести шестьдесят метров, во как! А
теперь у меня свое предприятие, ага. Фабричные трубы - ремонт, расшивка
швов, замена железных скоб. Цены нормальные. В ГДР был я "герой труда", а из
долгов не вылезал. Ну, шабаш, пора на боковую. Завтра в пять утра вставать.
Я вдруг почувствовал усталость и неимоверную тяжесть во всем теле.
Ничего удивительного, ведь и я сегодня встал в пять, в бешеном темпе дочитал
книгу "The Potato and Its Wild Relatives"*, потом забежал в библиотеку,
просмотрел статистические материалы о разведении картофеля и сахарной свеклы
на территории Германии в девятнадцатом веке, после обеда перелетел из
июньской жары Мюнхена в пронизывающий холод Берлина, с чувством, с толком
отужинал и выпил у Кубина, а теперь вот шатаюсь по ночному городу в этой
тяжеленной, будто свинцовой куртке. На сегодня с меня хватит, подумал я, и
пошел по Унтер-ден-Линден в сторону вокзала Фридрихштрассе. На четыре марки,
которые оставил мне итальянец, доеду как раз до Цоо. Тем временем куртка
страшно набухла от воды и буквально тянула к земле, можно было подумать, что
ее карманы битком набиты гранитной щебенкой. Но я решил не падать духом:
если сбрызнуть куртку каким-нибудь водоотталкивающим составом, я прекрасно
буду ее носить, осень в Мюнхене холодная и сухая. И вообще, все-таки в
куртке тепло. И уже не преследует отвратительный запах, нет этой гнусной
вони от выделений каких-то шелковых червей. Теперь пахнет... В самом деле,
чем же от нее пахнет? Да ведь это запах, как в лавке старьевщика на