"Анна Александровна Тимофеева-Егорова. Держись, сестренка! " - читать интересную книгу автора

затем спросил:
- Кто желает быть комсомольцем? Прошу поднять руку.
Мы все подняли руки. Через неделю тот же паренек в присутствии учителей
торжественно вручал многим из нас комсомольские билеты. Помню, выходили мы
по одному к столу, покрытому кумачом, и произносили слова клятвы - быть
всегда в первых рядах строителей и защитников своей Родины. Выступали мы
впервые, говорили кто как мог, краснея и заикаясь, но "без бумажки" - от
чистого сердца.
С великим наслаждением и гордостью комсомольцы стали носить защитного
цвета гимнастерки, подпоясанные широким ремнем с портупеей. На портупее,
узеньком желтом ремне, красным огоньком сиял Кимовский значок (КИМ -
Коммунистический Интернационал Молодежи). Деньги на эти костюмы мы
заработали, разгружая дрова на станции Кувшиново.
Теперь ко всем нашим делам прибавились комсомольские поручения. Так,
меня и Настю Рассказову от нашей комсомольской ячейки включили в агитбригаду
по созданию колхозов в Невском сельском Совете. В бригаду входили
уполномоченный райисполкома, председатель сельского Совета, директор нашей
школы и мы с Настей - представительницы комсомола.
Первый поход за колхоз - в деревню Жегини. И вот в большой избе,
уставленной скамейками, собрались крестьяне. Под потолком две десятилинейные
керосиновые лампы, от самосада сизой тучей дым над головами. Уже шестой раз
держит речь уполномоченный райисполкома, доказывая преимущества
коллективного хозяйства над единоличным. Он говорит о том, что трактором
куда легче и быстрее можно вспахать землю, чем однолемешным плугом или
сохой, что трактором-то десять десятин за сутки отработаешь, а сохой или
плугом работы на всю весну или осень.
- Хватит нам сказки рассказывать, - крикнул кто-то. - Где он,
трактор-то твой?
- Вот вступите в колхоз и трактор получите. Когда стал выступать
директор нашей школы Николай Николаевич Поляков, в задних рядах зашумели:
- А ты сам-то вступил в колхоз?
- Но я же учитель, учу ваших детей.
- Так вот ты на жалованьи, а мы чем будем кормиться, когда все отдадим
в колхоз? - не унимались в избе. - А комсомолки твои вступили?
Я вспомнила, какой сегодня утром был тяжелый разговор с мамой. Она ни
за что не хотела вступать в колхоз и мне сказала:
- Ты вступай, если хочешь, а меня не трожь! Последнюю коровенку на
общий двор не поведу...
Собрание в Жегинях продолжалось. Председательствующий все просил
приступить к записи желающих, но никто первым на этот шаг не решался.
Наконец к столу вышел худой, в рваном полушубке и подшитых валенках
крестьянин и заявил:
- Стало быть, делать нечего - пишите! К утру записалось в колхоз
двадцать с лишним семей. А через две недели, когда скот и живность начали
обобществлять, колхоз распался. Меня с Настей за невыполнение комсомольского
поручения, долго не думая, из комсомола исключили. С какой же душевной болью
положила я на стол перед Толькой Гурьяновым, нашим активистом, свой
комсомольский билет! Ему многие возражали, отстаивая нас, но он уперся и
долго читал какие-то цитаты. Я стояла поникнув, ничего не слыша, ничего не
понимая. А дома всю ночь писала длинное-предлинное письмо в обком комсомола,