"Людвиг Тик. Достопамятное жизнеописание Его Величества Абрагама Тонелли" - читать интересную книгу автора

этом обществе самым именитым. В скорости я почитай что захмелел и так
запанибратствовал с этой недостойной челядью, что стал с помощью своего
корешка вытворять перед ними всякие кунстштюки. Могло бы к тому времени уже
наскучить.
Негодяи заприметили корешок, и когда я заснул мертвецким сном (у меня
едва хватило памяти, чтобы снова обратиться в человека), то один из этих
ракалий тайно похитил у меня корешок и бросил в речку. После чего
разбежались до домам, оставив меня досыпать в трактире.

36

Пробудился лишь на следующее утро и был в испуге, что уже поздно, а я
столь долго не видел моего императора. Тотчас же отправился ко двору.
Все сидели за столом, и монарх уже изъявлял желание видеть мое
искусство и по этой причине был разгневан, что я так поздно явился. Мне
надлежало тотчас же превратиться в лошадь, и я был рад и готов это
исполнить, но, сколько ни силился, ничего не помогало, я все оставался
человеком. Сперва я оглядел самого себя, полагая, что мне это мерещится
спьяну, но так как отчетливо видел на своих ногах пряжки, то уже не
приходилось сомневаться.
Пошарил в кармане и тут только приметил пропажу корешка. О как принялся
я вопить и кричать! Император сперва подумал, что это все мои художества, и
сказал, что то-де славно, но все же я не должен мешкать и превратиться в
лошадь. На что я открыл ему свое бедственное положение, что у меня похитили
корешок, и принялся снова вопить. Тут он испугался и вознегодовал. Я не
знал, куда подевалась моя голова, ибо никак не мог стать скотиной.
Один из придворных, давнишний мой завистник, сказал: все мое искусство
было лишь суетное обольщение, а корешок - это лишь пустая отговорка. Время
мое миновало, и потому я ничего и не могу совершить.
Император поверил всему, что наговорил этот осел, и распалился на меня
ужасным гневом, что я до сих пор осмеливался напускать ему туман в очи,
тогда как на самом деле тут ничего не крылось. Он сказал мне без обиняков,
чтобы я проваливался из его замка и никогда больше не попадался ему на
глаза.
Челядинцы со смехом выставили меня за дверь. Привратник схватил кнут и
огрел меня на прощанье; и так я, злосчастный, оставил Турцию и не хотел бы
больше ее видеть ни одним глазом.

Конец первого отделения


ОТДЕЛЕНИЕ ВТОРОЕ

1

Так пошло прахом мое превеликое счастье, и все было потеряно. Я долго
не мог опамятоваться, когда столь неожиданно был изгнан из Турции. Часто
размышлял над учением о душе, из опыта почерпнутом, полагал, что все эти
сверхъестественные вещи были всего навсего естественным сном, и уж,
разумеется, натура изобилует такими таинствами, которые находят совершенно