"Людвиг Тик. Гейнрих фон Офтердинген" - читать интересную книгу автора

И медленными пьет глотками
Любовь из заповедных чаш.
И чтоб железный век расплавить,
Поэту он вручает власть,
Кто в пьяных песнях будет славить
Его веселье, смех и страсть.
Он право на уста прекрасной
В награду передал певцам.
Так знайте все, что вы не властны
Противиться его устам".
- Прекрасный пророк! - воскликнули девушки. Шванинг имел очень
довольный вид. Они стали было возражать, но это им не помогло. Им пришлось
протянуть ему прелестные губы. Гейнриху было совестно перед своей серьезной
соседкой, а не то он бы радовался, что у певцов такие права. Вероника была в
числе принесших венок. Она радостно вернулась и сказала Гейнриху: - Правда,
хорошо быть поэтом? - Гейнрих не решался воспользоваться этим вопросом.
Избыток радости и смущение первой любви боролись в его сердце.
Прелестная Вероника стала шутить с другими, и он выиграл, благодаря этому,
время для того, чтобы побороть свою чрезмерную радость. Матильда рассказала
ему, что играет на гитаре:
- Ах, - сказал Гейнрих, - как бы я хотел поучиться у вас игре на
гитаре. Я уже давно питаю это желание.
- Меня учил отец; он играет с неподражаемым совершенством, - ответила
она, покраснев.
- А все-таки я полагаю, - возразил Гейнрих, что я скорее бы научился у
вас. Мне так хочется услышать ваше пение.
- Не ждите слишком многого.
- О, - сказал Гейнрих - чего только я не мог бы ожидать, когда одна
речь ваша - уже пение, и вид ваш возвещает небесную музыку.
Матильда ничего не ответила. Отец ее вступил с ним в разговор, и
Гейнрих говорил с необычайным воодушевлением. Сидевшие рядом изумлялись
разговорчивости юноши и образности его речи. Матильда смотрела на него с
тихим вниманием. Она, видимо, наслаждалась его речами, еще более
красноречивыми, благодаря выразительности его лица. Глаза его сверкали
необычным блеском. Он часто оглядывался на Матильду, которая изумлялась
выражению его лица. В пылу разговора он незаметно схватил ее руку, и она
невольно подтверждала многое из его слов легким пожатием. Клингсор искусно
поддерживал в нем его увлечение и постепенно вызвал всю его душу на уста.
Наконец, все встали и поднялся общий гул. Гейнрих остался подле Матильды.
Они стояли в стороне никем не замеченные. Он держал ее руку и нежно
поцеловал ее. Она не отняла руки и взглянула на него с неописуемой
ласковостью. Он не мог сдержать себя, наклонился к ней и поцеловал ее в
губы. Она, захваченная врасплох, невольно ответила горячим поцелуем. - Милая
Матильда! - Милый Гейнрих! - Вот все, что они были в состоянии сказать друг
другу. Она пожала его руку и пошла к другим. Гейнрих чувствовал себя точно
на небе. К нему подошла мать, и он излил на нее всю свою нежность. Она
сказала: - Правда, хорошо, что мы поехали в Аугсбург? Тебе, ведь, здесь,
кажется, нравится? - Милая мать, - сказал Гейнрих, - таким я все же не
представлял себе Аугсбург. Тут дивно хорошо.
Остальная часть вечера прошла среди нескончаемого веселья. Старики