"Людвиг Тик. Гейнрих фон Офтердинген" - читать интересную книгу автора

- Видно, что ты приехал с севера, - ответил Шванинг. - У нас ты
оттаешь. Мы научим тебя замечать красивые глаза.
Гейнрих и его мать переоделись и вернулись в залу, где тем временем
сделаны были приготовления к ужину. Старый Шванинг подвел Гейнриха к
Клингсору и сказал ему, что юноша его сразу заметил и выразил желание
познакомиться с ним.
Гейнрих смутился, Клингсор ласково заговорил с ним о его родине и о его
путешествии. Его голос был такой ласковый, что Гейнрих скоро оправился и
заговорил с ним совершенно свободно. Через несколько времени к ним подошел
Шванинг с красавицей Матильдой.
- Займитесь моим робким внуком, - сказал он, - и простите ему, что он
заметил вашего отца раньше, чем вас. Блеск ваших глаз пробудит в нем спящую
юность. На его родине весна приходит поздно.
Гейнрих и Матильда покраснели. Они с удивлением взглянули друг на
друга. Она едва слышно спросила его, любит ли он танцы. Как раз в ту минуту,
когда он ответил утвердительно, раздались звуки веселой музыки для танцев.
Гейнрих молча протянул руку Матильде, она дала ему свою и они вмешались в
ряды пар, кружившихся в вальсе. Шванинг и Клингсор следили за ними
взглядами. Мать и купцы восхищались ловкостью Гейнриха, а также его
очаровательной дамой. Мать неустанно говорила с подругами юности, которые
поздравляли ее с таким красивым и многообещающим сыном.
Клингсор сказал Шванингу: - У вашего внука привлекательное лицо. Оно
свидетельствует о ясной, отзывчивой душе, и голос его звучит сердечно.
- Я надеюсь, - ответил Шванинг, - что он сделается вашим учеником и
многому от вас научится. Мне кажется, он рожден стать поэтом. Да снизойдет
на него ваш дух. Он похож на своего отца, но, кажется, не так вспыльчив и не
так упрям.
Отец его был в молодости очень одарен, но ему недоставало широты духа.
А то бы из него вышло нечто большее, чем прилежный и умелый работник.
Гейнриху хотелось, чтобы танец никогда не кончался. Он с искренной
радостью глядел на зарумянившееся лицо своей дамы. Ее невинный взор не
избегал его. Она казалась как бы духом своего отца в очаровательном
преображении. В ее больших спокойных главах светилась вечная молодость. На
светло-голубом фоне мягко блестели звезды карих зрачков. Лоб и нос нежно
сочетались с ними. Лицо ее казалось лилией, обращенной к восходящему солнцу,
и от белой стройной шеи поднимались голубые жилки по нежным щекам. Голос ее
был точно далекое эхо, и темная кудрявая головка как бы парила над легким
станом.
Стали вносить блюда, и танцы кончились. Старшие сели с одной стороны
стола, а молодежь - с другой.
Гейнрих сел рядом с Матильдой. Одна молодая родственница села с его
левой стороны, а Клингсор сел напротив. Насколько молчалива была Матильда,
настолько словоохотливой оказалась другая его соседка, Вероника. Она сразу
вошла с ним в дружбу и рассказала ему о всех присутствующих. Гейнрих многого
не слышал. Он занят был Матильдой и ему хотелось почаще обращаться направо.
Клингсор положил конец болтовне Вероники. Он спросил Гейнриха о ленте со
странными фигурами, которую юноша прикрепил к сюртуку. Гейнрих рассказал о
восточной женщине так трогательно, что Матильда заплакала, и Гейнрих сам
тоже едва сдерживался от слез. Благодаря этому, он вступил с ней в беседу.
Все разговорились; Вероника смеялась и шутила со своими знакомыми. Матильда