"Людвиг Тик. Гейнрих фон Офтердинген" - читать интересную книгу автора

тайное сплетение минувшего и грядущего, тогда начинаешь строить историю из
надежды и воспоминаний. Но только тому, кто ясно помнит все минувшее, могут
открыться простые законы истории. Мы приходим лишь к несовершенным и
затруднительным формулам и рады, когда находим для самих себя пригодные
правила, которые помогают нам справиться с нашей собственной короткой
жизнью. Могу только сказать, что всякое тщательное созерцание жизненных
судеб доставляет глубокое неисчерпаемое наслаждение и более всяких других
мыслей возвышает нас над земными печалями. Юность читает историю только из
любопытства, как занимательную сказку. В зрелом возрасте история становится
небесной, утешающей и поучающей подругой, которая своими мудрыми речами
мягко подготовляет человека к высшей, более широкой жизни и знакомит его с
неведомым миром при посредстве понятных образов. Церковь - обиталище истории
и кладбище - ее символический сад. Историю должны писать только старые
благочестивые люди, собственной истории которых уже наступил конец, так что
им остается надеяться лишь на то, что их пересадят в кладбищенский сад. Их
повествование будет не мрачным и не печальным; напротив того, луч из купола
покажет им все в прекрасном и истинном свете, и святой дух будет носиться
над этими странно бушующими водами.
- Как правдива и убедительна ваша речь, - сказал старик. - Конечно,
следовало бы с большим рвением точно записывать все достопримечательное
своего времени и передавать, как благочестивый завет, грядущим поколениям.
Есть тысячи более отдаленных дел, которым посвящают силу и труд, а как раз о
самом близком и важном, о судьбах собственной жизни и жизни наших близких,
нашего рода, некоторую упорядоченность которой мы постигаем в понятии о
провидении - об этом как раз мы менее всего думаем и легкомысленно даем
изгладиться следам пережитого в нашей памяти. Как святыню, более мудрое
потомство будет изучать все, что касается событий минувшего. Даже жизнь
отдельного незначительного человека не будет казаться безразличной, ибо в
ней, наверное, так или иначе отражается великая жизнь его современников.
- Печально только то, - сказал граф Гогенцолерн, - что даже те
немногие, которые записывали деяния и события своего времени, делали это не
размышляя и не старались придать своим наблюдениям цельность и связность;
они совершенно произвольно выбирали и собирали свои сведения. Каждый легко
видит по себе, что он мог бы записать ясно и цельно лишь то, что знает в
точности во всех составных явлениях, во всей последовательности; иначе
выйдет не описание, а путанный набор разрозненных замечаний. Пусть дадут
ребенку описать машину или крестьянину - корабль; из их слов никто не
извлечет никакой пользы. Точно так же обстоит дело с большинством историков;
они, быть может, умеют рассказывать и даже чрезмерно словоохотливы. Но
вместе с тем они забывают самое важное, то, что делает историю историей и
объединяет случайное в поучительное целое. Вникая в это, я вижу, что историк
непременно должен быть поэтом; только поэты обладают искусством умело
связывать события. В их рассказах и вымыслах я с тихой радостью подмечал
тонкое проникновение в таинственную сущность жизни. В их сказках больше
правды, чем в ученых летописях. Хотя их герои и судьбы их выдуманы, но все
же смысл выдумок правдивый и жизненный. Для нашего наслаждения и назидания в
сущности безразлично, действительно ли жили или не жили те, чья жизнь
отражает нашу собственную. Мы требуем, чтобы нам показали великую, простую
душу современности, и если наше желание исполнено, то нам нет дела до
случайного существования внешних обликов.