"Людвиг Тик. Гейнрих фон Офтердинген" - читать интересную книгу автора

В воздух неба голубой,
На лихих конях ворвались
В город недруги гурьбой.
Наш отец и братья бьются.
Не вернутся! Не вернутся!
Нас умчали за собой.
Взор туманится печалью;
Родина, родная мать!
Вечно ли за этой далью
О тебе мне горевать?
Если б не ребенок милый,
Я давно нашла бы силы
Цепи жизни разорвать".
Гейнрих услышал рыдание ребенка и чей-то утешающий голос. Он спустился
вниз сквозь кусты и увидел сидящую под старым дубом бледную, изможденную
девушку. Прекрасное дитя, плача, обвивало ее шею; у нее тоже текли слезы из
глаз, и на лугу подле нее лежала лютня. Она несколько испугалась, увидав
незнакомого юношу, который приблизился к ней с грустным лицом.
- Вы, верно, слышали мое пение, - ласково сказала она. - Ваше лицо мне
кажется знакомым; дайте припомнить. Память моя ослабела, но вид ваш будит во
мне странное воспоминание о счастливом времени. О, да! Вы как будто похожи
на одного из моих братьев, который еще до нашего несчастия расстался с нами
и отправился в Персию к одному знаменитому певцу. Быть может, он еще жив и
горестно воспевает несчастие своей семьи. Жаль, что я не помню хоть
некоторые из тех дивных песен, которые он оставил нам! Он был благороден и
нежен и самой большой радостью была для него его лютня.
Дитя, находившееся при ней, девочка, десяти или двенадцати лет,
внимательно смотрела на незнакомого юношу, тесно прижимаясь к груди
несчастной Зулеймы. Сердце Гейнриха преисполнилось жалости. Он стал утешать
певицу добрыми словами и попросил ее подробнее рассказать ему свою историю.
Она охотно исполнила его просьбу, Гейнрих сел против нее и услышал рассказ,
часто прерываемый слезами. Более всего при этом прославляла она свою родину
и свой народ. Она говорила о благородстве соотечественников, об их чистой,
сильной отзывчивости к поэзии жизни, так же как к дивной, таинственной
прелести природы. Она описывала романтические красоты плодородных аравийских
земель, расположенных наподобие счастливых островов, среди недвижных
песчаных пустынь. Они точно убежища для угнетенных и усталых, точно райские
селения, полные свежих источников, журчащих среди густых лугов и сверкающих
камней вдоль древних рощ, населенных пестрыми птицами с звучными голосами, и
привлекают разнообразием следов старинного достопримечательного времени.
- Вас бы поразили, - сказала она, - пестрые, светлые, странные письмена
и изображения, которые вы увидели бы на древних каменных плитах. Они кажутся
такими знакомыми и не без основания так хорошо сохранившимися. О них думаешь
и думаешь, кое-что в отдельности начинает казаться понятным, и тем глубже
загорается желание постигнуть глубокие соотношения этих древних начертаний.
Неведомый дух их необычайно возбуждает работу мысли, и хотя и не находишь
желанного, все же делаешь тысячу замечательных открытий в себе, и они
придают жизни новый блеск, дают душе надолго плодотворные занятия. Жизнь на
издревле населенной земле, уже некогда прославившейся благодаря прилежанию
населения, благодаря его работоспособности и любви к труду, имеет особую