"Людвиг Тик. Гейнрих фон Офтердинген" - читать интересную книгу автора

стол, вокруг которого оживленно ходили чаши. Гейнриху после его многократных
просьб разрешили, в виду его юности, не участвовать в круговой чаше каждый
раз, когда наступал его черед; но купцы зато не ленились и отважно пили
старое франконское вино. Речь зашла о былых боях. Гейнрих слушал с большим
вниманием новые для него рассказы. Рыцари говорили о святой земле, о чудесах
Гроба Господня, о своих походах и своем плавании, о сарацинах, у которых
некоторые из них были в плену, о веселой, полной очарования жизни на поле
битвы и в лагере. Они возмущались тем, что небесная родина христианской веры
все еще находится в дерзновенном владении неверных. Они восхваляли великих
героев, заслуживших вечный венец славы отважной и неустанной борьбой против
этого нечестивого народа. Владелец замка показывал драгоценный меч, который
он собственной рукой отнял у одного из предводителей неверных, завладев его
замком, умертвив его и взяв в плен его жену и детей; император разрешил ему
носить этот меч в гербе. Все стали рассматривать прекрасный меч; Гейнрих
тоже взял его в руку, и им овладела воинственная отвага. Он благоговейно
приложился к мечу. Рыцари радовались его сочувствию. Старик обнял юношу,
убеждая его навсегда посвятить себя освобождению Гроба Господня и возложить
на плечи чудотворный крест. Он был поражен и ему все не хотелось выпускать
из рук меч.
- Подумай, сын мой, - воскликнул старый рыцарь. - Предстоит вскоре
новый крестовый поход. Сам император поведет наши полчища на восток. По всей
Европе снова раздается призыв креста, и всюду пробуждается геройская
благочестивая отвага. Как знать, не будем ли мы сидеть все вместе через год
в великом мировом граде Иерусалиме, радуясь победе и поминая отчизну за
вином родной страны. У меня в доме живет восточная девушка; я могу показать
ее тебе. Они очень привлекательны для нас, западных людей, и если ты хорошо
владеешь мечом, то у тебя не будет недостатка в прекрасных пленницах. Рыцари
громко запели крестовую песнь, которую в то время пели по всей Европе:
"В руках неверных гроб священный,
Спасителя святая сень.
Ее клеймят хулой презренной,
Ее поносят каждый день.
Нас заглушенный зов тревожит:
О, кто позор мой уничтожит!
Где рыцарские ополченья?
Христовой веры где оплот?
Кто принесет ей возрожденье?
Кто в наше время крест возьмет
И в ревности о Божьем склепе
Позорные сломает цепи?
Вот по ночным морям и нивам
Идет священная вражда;
Взывает к сонным и ленивым
В поля, в селенья, в города,
Повсюду буря восклицаний:
В поход и к бою, христиане!
И ангелы повсюду зримы,
Их лики немы и грустны,
И у порогов пилигримы
Стоят отчаянья полны;