"Джим Томпсон. Алкоголики" - читать интересную книгу автора

с оборотом в сто миллионов долларов.
В начале тридцатых три пресс-службы и целый ряд общенациональных газет
цитировали его высказывания: "Да, я свято верю, дорогие сограждане, что все
мы должны затянуть пояса и уповать на Всевышнего, и тогда мы выйдем из
кризиса еще более сильными и непобедимыми".
В начале сороковых, когда разразилась Вторая мировая война...
В сущности, он не сделал ничего плохого. Ничего такого, что можно
считать непростительным или заслуживающим кары. Дело было не столько в его
поступках, сколько во времени, когда он их совершал: художник Время
изобразил его на фоне хаоса, исказив естественные черты, скрыв достоинства и
преувеличив недостатки.
Он годами находился в центре внимания. Оставался он там и сейчас -
единственно узнаваемая фигура на картине. В конце концов известность сыграла
с ним злую шутку, и самолеты, случайно сбитые своими, сделали его символом
Пёрл-Харбора, Батана и всей Филиппинской кампании. Возможно, генерал зашел
слишком далеко. Возможно, потери значительно превышали достижения. А может
быть, и нет. Это не имело значения. Время повернуло колесо фортуны, и
стрелка остановилась прямо против генерала. Он оказался повинен не просто в
одной или нескольких сомнительных акциях, но во всей ужасающей трагедии
войны.
Но поскольку он ничего не сделал, во всяком случае ничего плохого, то и
с ним ничего не сделали, по крайней мере ничего плохого. По прибытии в
Вашингтон он был арестован и отдан под суд. Его даже не отправили в
отставку. Да, действительно, было несколько официальных сообщений, в которых
говорилось, что проводится тщательное расследование его действий и "со
временем будут приняты соответствующие меры". Несколько месяцев со страниц
газет не сходили рассказы о происшедшем, но они никогда не носили
обвинительного характера - только сведения о числе погибших, раненых и
попавших в плен, а также упоминания о том, что степень ответственности
генерала изучается.
Потом ветры войны поменяли направление, и поток газетных сообщений
иссяк. Но дело генерала по-прежнему находилось в процессе расследования, а
сам он оставался под подозрением и не получал жалованья. Тогда он стал
просить суда. Он его требовал. Его имя вернулось на страницы газет, но лишь
на день; крупные заголовки на первых полосах, весьма ироничные по тону,
карикатуры в редакционных статьях, на которых брызжущий слюной идиот со
шпорами потрясает окровавленным кулаком перед носом у Джона Публики.
Но суда он так и не дождался. Как уже упоминалось, генерал никак не
пострадал.
Война закончилась. Власти обратили свой раздраженный взор на
генеральское "дело". Восстановить его в звании? Начать все с чистого листа?
Невозможно. Будет протестовать общественность. Да и генерал стал просто
невозможен. Совсем спился, бедняга. Ну и дела! "А вы читали статью, которую
он написал для этого грязного журнальчика? Какая низость! Вряд ли ему хорошо
заплатили за эту стряпню..."
За пятьдесят лет военной службы в документы генерала закралась
неточность. Совсем незначительная ошибка, скорее описка, которую в свое
время никто не заметил, включая и самого генерала. Но сейчас, когда с ним
надо было что-то делать, не посягая при этом на его свободу, ошибка эта
подсказала выход из положения.