"Джим Томпсон. Алкоголики" - читать интересную книгу автора Потом она почти не видела мистера Лими. Дом был большой, и все
хозяйство в нем вела одна мама, которая считалась экономкой; дочь помогала ей, и для нее всегда находилась какая-нибудь работа в той части дома, где его не было. Ел мистер Лими в библиотеке или в своей комнате. Они с мамой всегда ели одни. Спать мама укладывала ее рано, в отдельной комнате, сделав строгое внушение, что там надо оставаться до утра. Мистер Лими из-за своих ног спал на первом этаже. В общем, виделись они очень редко. Иногда ей даже удавалось убедить себя, что его не существует. Но только до тех пор, пока она не пошла в школу. Больше уже никогда. В школе шептались, хихикали и задавали бесцеремонные вопросы. (Спорим, он до тебя доберется. Уж моя-то мама все знает, и она говорит...) Учителя как-то особенно поглядывали на нее, подчас с откровенной неприязнью, но чаще с жалостью, что было еще хуже. Один раз во время перемены, поднимаясь по лестнице, она услышала, как на площадке говорят учителя. Говорят о маме и мистере Лими... Через три месяца она узнала правду, горькую и неприглядную правду взрослого мира, так сильно отличающуюся от чудесных, сверкающих иллюзий детства. Три месяца она размышляла, готовилась и ждала случая, который бы позволил ей нарушить запрет и выйти из спальни ночью. Такой случай подвернулся, подарив ей долгожданный предлог. Она прождала несколько ночей, пока не услышала тихие шаги на лестнице и скрип дверей в библиотеку. Она помедлила минут десять - почти четыреста биений сердца. Потом, почувствовав легкий жар - а он действительно был у нее уже несколько дней - и убедившись, что в стакане нет воды, спустилась по лестнице, зашла на кухню и налила себе воды из крана. подниматься по длинной крутой лестнице ей было трудно; лучше сесть и передохнуть какое-то время... столько, сколько понадобится. Она только вчера протирала окно библиотеки со своим обычным усердием. Сверкающее стекло, казалось, увеличивало жирное тело мистера Лими, сидевшего, по своему обыкновению, у едва горевшего камина. Прямоугольное окно обрамляло его наподобие картины, придавая определенную значительность и отсекая все остальное, как нечто несущественное. Мамы не было видно. На минуту она опустила голову и зажмурила глаза. Когда же открыла их снова, мистер Лими поднимался с кресла, опираясь на свои палки. Он встал и теперь был виден только по пояс. Навалившись на одну из палок, он высоко поднял другую. Она по-прежнему не видела маму, только его - влажные блестящие губы, горящие глаза, руку с палкой, наносящую удары по... по... По тому, что находилось на полу. Она видела, как резко поднималась и опускалась палка. Все быстрее и быстрее... Сознание, что хуже этого уже ничего не может произойти, что, пережив такое, она теперь способна вынести все, что угодно, было тем единственным якорем, на котором держался ее рассудок все годы, проведенные в доме у мистера Лими. В процессе по делу этого проклятого человека фигурировало еще одно, последнее обвинение. Самое тяжелое, потому что оно лишало смысла все страдания этих лет. Все их позорное и неприглядное существование, вымученное беспрекословное подчинение - все было напрасно. Долгожданный покой так и не |
|
|