"Джим Томпсон. Сейчас и на земле" - читать интересную книгу автора

- Не хочешь снять платье, а то помнется?
Она снимает платье и снова ложится. Я говорю:
- А как насчет остального? Хочешь, помогу?
А она:
- Это очень больно?
До меня не сразу дошло.
- Они ж к тебе не пришиты?
- Ты же знаешь, о чем я, - говорит. - Я не против, но, если это очень
больно, я в хотела знать заранее, чтобы не орать.
- Подожди, - говорю, - ты что, никогда этого не делала?
- Конечно нет!
- Какого ж черта ты здесь делаешь?
- А ты не знаешь. Я люблю тебя.
- Послушай, милая, - говорю я. - Я, конечно, тронут и все такое, но...
но не настолько уж мне хочется. Ты еще полюбишь кого-нибудь и...
- Нет, не полюблю. Никогда. Лучше покажи, как надо.
- Не дури, крошка, - говорю. - Это все совершенно необязательно.
А она совершенно спокойно:
- Давай, не бойся. Я все равно никого, кроме тебя, не полюблю. Ты
будешь у меня единственный.
Что тут попусту спорить. Месяца через два, когда мы зачали Джо, мы
поженились. Она вовсе не принуждала меня жениться; здесь она не лукавила.
Она только четко и ясно дала понять, что, где бы я ни был, она всегда будет
рядом. Я решил, что это ни в какие ворота не лезет: вечно иметь ее под
боком, да еще с детьми без брачного свидетельства. В общем... Но в одном я,
как уже говорил, уверен на все сто процентов: Роберта меня любит. Она меня
любит так сильно, что ей плевать, в рай я отправлюсь или в ад, лишь бы она
была подле меня. Ад, честно говоря, даже лучше. Тогда она мне больше будет
нужна. Тогда, чтобы найти кого-нибудь, кто нравился бы мне больше, пришлось
бы искать в противоположном месте. Такова Роберта. Впрочем, в тот субботний
вечер я ни о чем не жалел. Мы перешли на диван, и она глотнула немного из
бутылки, чтоб мой алкогольный дух ей не докучал. А потом мы сели рядышком и
говорили обо всем на свете. Я говорил, что постараюсь взять себя в руки и
измениться, а она говорила, что мне не надо меняться. Она любит меня таким,
какой я есть. Это ей надо измениться.
- Я знаю, Джимми, что я злая, нехорошая и приставучая, но иногда я
ничего не могу с собой поделать. Но я изменюсь, обязательно изменюсь,
поверь...
Вот так и прошел этот вечер: не совсем спокойно, но все кончилось
миром.
Все воскресенье прошло под знаком перемирия. Утром в понедельник я
даже чувствовал себя неплохо. Мама приготовила завтрак, и я перекусил.
- Ты еще не передумал насчет машинки? - спрашивает она.
- С какой стати? Тащи, и я буду колотить так, что дым пойдет.


* * *

Гросс догнал меня на новеньком "форде" сразу же, как я перешел
Пасифик.