"Роберт Асприн и Линн Эбби. Смертоносная зима (Мир Воров #7)" - читать интересную книгу автора

бы принят его светловолосый партнер, а Молин Факельщик - Верховный жрец
бога Вашанки - удостоился бы презрительного прозвища "червь", которым
ранканские завоеватели окрестили покоренных илсигов.
Он был рожден в позолоченной детской комнате храма Вашанки в Рэнке -
плод тщательно организованного изнасилования. Его отец искалечил и убил
десять человек с безупречной родословной, прежде чем взял женщину,
изображавшую Азиуну, сестру Вашанки, во время ритуала Убиения Десяти.
Неважно, что Азиуна была рабыней и умерла при родах. В детстве Молин
получил лучшее воспитание, какое только могли дать ему его смертный отец и
поклонявшиеся Вашанке жрецы.
Его восхождение по иерархической лестнице было скорым, если не
сказать стремительным. Послушник в возрасте пяти лет; оруженосец
командующего армией - десяти, в четырнадцать он руководил осадой
Валтостина, за одну ночь в четырех местах пробив стены и захватив
крепость. Стали поговаривать, что со временем он станет Верховным
Иерофантом, но успехи в военном деле не сопровождались, к сожалению,
должным почтением к стоящим выше. И он исчез из виду, вероятно, впал в
немилость, затерявшись в длинных коридорах Имперского храма, и вновь
появился лишь в возрасте тридцати лет, чтобы сопровождать неудобного
принца Кадакитиса в ссылку в Санктуарий.
- Имея пару таких бойцов, можно идти на баррикады, - поздравил жреца
Уэлгрин, начальник регулярного гарнизона Санктуария, когда они вложили
мечи в ножны. - Мне жаль глупцов, считающих жрецов Вашанки мягкотелыми.
Молин вместо того, чтобы принять восхищение Уэлгрина, окунул лицо в
таз с ледяной водой. Жрецы Вашанки стали мягкотелыми из-за непоправимого
отсутствия самого бога. Вашанка умер для Санктуария - умер, потому что,
когда бога отделяют от тех, кто ему поклоняется, люди продолжают жить -
люди, но не бог. А что делать жрецам, посредникам между богом и
поклоняющимися ему людьми, что делать им, когда бог уходит? Это был не тот
вопрос, над которым Молину нравилось рассуждать.
Натянув на плечи тунику богатого торговца, Молин спрятал кувалду в
расщелину между двумя каменными глыбами в человеческий рост высотой.
- Вчерашнюю ночь баррикады продержались? - спросил он, вкладывая меч
в ножны, прикрепленные к луке седла.
- Наши люди выстояли, - скривившись, ответил Уэлгрин, проходя через
портик недостроенного храма Вашанки. - В Низовье вновь была стычка между
пасынками и нищими. И что-то смертоносное движется вдоль реки Белая
Лошадь. Но ничего особенного, что могло бы побеспокоить покой наших
рыбоглазых хозяев.
Был день Ильса по календарю илсигов, день Саванкалы для ранканцев и
день Живота у бейсибцев (невежи - давать названия дням недели по частям
тела, а не в честь богов); но, что самое важное, это был ярмарочный день.
Гражданская война прекращалась на один день в неделю, и враги выясняли
отношения в стычках иного рода. Тропа Денег, как и все прочие главные
улицы города, была заполнена кипучей торговой жизнью - иногда законной,
чаще - нет. Парочка рассталась у Прецессионной улицы, где вспыхнул
прилавок торговца съестным. Уэлгрин по долгу службы, как представитель
правопорядка - плохого ли, хорошего, другого в городе не было, - поспешил
на помощь купцу, а Молин, сам переодетый торговцем, затерялся в сплетении
улиц.