"Павел Тетерский. Muto boyz " - читать интересную книгу автора

пару месяцев. Я выбрался с первым - так получилось. Жизнь после клоаки
оказалась на удивление легкой, да и служба родине более не болталась
дамокловым мечиком над нашими горизонтами. Говно сразу же забылось, остались
только идиотические (потому и ценные) военные приколы и приключения, от
которых захватывало дух. Улизнуть в самоволку под носом у курсового офицера,
кинуть с крыши в генерала-дебила презерватив с водой, написать на двери
кабинета начальства слово "X...". А Парад Уродов, как только мы перестали
быть его участниками, из адской машины превратился в кинокомедию про Ивана
Чонкина. Уж таково свойство памяти. Все считают его хорошим, но мне оно
кажется несправедливым. Посмотреть на наши воспоминания, так вся наша
жизнь - цветочки-василечки, милые картинки из старорусских лубков и детских
книжек с кислотными красками. А на самом деле пошевелишь слегка мозгами и
поймешь, что жизнь-то вся была никакого цвета, нейтрального. Серого или
коричневого, как дерьмо. Не у всех, конечно, но у многих.
В гражданскую альма-матер мы перевелись примерно с тем же интервалом. И
вот теперь я стоял на крыльце с дымящейся сигаретой и глупым студенческим
пафосом, а Чикатило ковылял на корточках с тюльпаном в зубах, как дурак.
- Чик, пошли пить пиво, - крикнул я ему издалека. - Хорош
вые...ываться.
Чикатило промычал что-то невнятное. Это должно было означать: ты что,
не видишь, что ли, у меня рот занят пышноцветным растением.
Как назло, из боковой двери вышла Оленька в обтягивающих джинсах и
вообще вся из себя. Увидев ее, Чикатило повернулся на девяносто градусов и
запрыгал по направлению к ней, как озабоченный гуттаперчевый мяч. Не
разжимая пасти, он что-то клекотал и улюлюкал. Оленька, как всегда,
принялась играть милую дурочку, которая очень рада приколу однокурсника, но
знать не знает и даже не догадывается о том, что ее хотят трахнуть. Сейчас
он отдаст ей этот несчастный тюльпан в комьях земли, подумал я, и можно
будет идти в кабак. Пантомима была ничего, но мне хотелось промочить горло.
- У меня есть гаш, - сказал Чикатило после того, как Оленька
пожеманничала и ушла на пару. - Понимаешь, пиво надо пить с Леней
Свиридовым. А действительные члены Всемирного Клуба Красивых Мужчин курят
гаш.
Это была последняя Чикатилина фишка - Клуб Красивых Мужчин. Я не особо
горел желанием вступить в его ряды. Мне в нем мерещилось нечто
педерастическое. Чикатиле тоже, но он не обламывался: гомосексуализм был для
него не мерзким табу и не запретной зоной, а неиссякаемым поводом для стеба.
(У Чикатилы была редкая, но очень полезная черта характера: когда он
чего-либо не принимал, он не воевал, а стебался.) Он мог в столовой
наброситься на едва знакомого студента и начать тереться об него своей
сержантской промежностью. Или на перемене потрогать совершенно левого парня
за задницу. Я все ждал, когда же ему дадут за это пи...ды, но Чикатило ведь
служил в десантуре, а у тех, кто служил в десантуре, появляется что-то такое
во взгляде. Наверное, с ними там что-то делают, испытывают на них какие-то
вакцины - даже на таких раздолбаях, как Чик. И студенты это чувствовали -
даже когда бывший десантник, заросший бритпоповскими волосами и козлиной
бородой, жеманно терся об них в столовой.
Они предпочитали не лезть на рожон, а поддерживать стеб, принимать в
нем участие. Студенты вообще довольно трусливые, кроличьи создания.
Что же касается этого идиотского клуба, то Чикатило включил меня в него