"Кэтлин Тессаро. Элегантность " - читать интересную книгу автора

интеллектуальном и эстетическом развитии, о том, чтобы быть
интересной собеседнику, и которая, дабы произвести впечатление,
привыкла козырять своей безупречной фигурой, а, не полагаться
на элегантность и вкус. Такие женщины неинтересны в общении, и
обычно им удается научиться лить держать в руке бокал
шампанского.
В то время как красота представляет, собой природный дар,
дар свыше, элегантность, изящество и стильность - понятия
гораздо более демократичные. Чтобы научиться выглядеть
элегантно, изящно и стильно, нужно всего лишь немного
самодисциплины, внимательный глаз, а также здоровый настрой и
чуточку усилий. Так что самая обыкновенном девушка, окинув себя
честным критическим взглядом и проявив прилежание в
совершенствовании своих мыслей и характера, очень скоро
обнаружит, что расцвела, как оперившийся лебедь. Время, которое
она проведет наедине с собой, отгородившись от суетности мира,
пойдет ей на пользу и закалит ее. Самодисциплина поможет ей с
изяществом, мужеством, и достоинством перейти рубеж старости,
а, кроме того, к ней придет умение понимать, сочувствовать и
сопереживать - a что как не это делает женщину привлекательной
для окружающих!

Делая очередной глоток чая, я тянусь к туалетному столику и беру
блокнот с отрывными листками-липучками и ручку. Из всех удовольствий,
существующих в мире, самым роскошным я считаю чтение с утра в постели с
кружкой свежезаваренного дымящегося чая. Повыше подоткнув под спину подушки,
я задумываюсь.
Что значит быть красивой? Иногда я кажусь себе очень даже
привлекательной, но могу ли я считать себя красивой? Или я принадлежу к тому
числу женщин, которым следует "взглянуть в лицо неприятным правдивым
фактам"?
Вообще-то этим вопросом лучше не задаваться в девять утра, валяясь
неумытой, нечесаной, в измятой ночной рубашке в постели. (Выбросить на
помойку этот пережиток прошлого я до сих пор не сподвиглась.) Гоню от себя
эту мысль и решительно отрываю от блокнота новый листок-липучку. "Красота не
является гарантией счастья, - уверенно пишу я. - Бороться надо за
элегантность, изящество и стиль". Этот листок я приклеиваю рядом с первым на
зеркало платяного шкафа. Мой муж, который одевается для радиоспектакля на
Би-би-си, устало вздыхает.
- Я искренне надеюсь, что мы не превратимся в эдакую образцовую
семейку, у которой по всем углам расклеены искрящиеся остроумием памятки на
все случаи жизни, - ворчит он, доставая из шкафа подтяжки и поношенную
оксфордскую рубашку, подаренную ему матерью два года назад. - Я не хочу,
чтобы наш дом был похож на комнату в воскресной церковной школе.
- А что ты имеешь против воскресных церковных школ? - легко парирую
я. - Между прочим, если закрыть дверцу гардероба, то этих бумажек не будет
видно.
- И все равно, - продолжает настаивать он, засовывая ногу в штанину
допотопных брюк, - я думаю, на этом стоит остановиться. Я не хочу, одеваясь
по утрам, видеть перед носом лозунги вроде "Кому сейчас легко?", "Не так все