"Квинт Флоренс Тертуллиан. О плаще " - читать интересную книгу автора

на место следов, оставленных кестами, кольца и браслеты, так и грубую шерсть
эндромиды сбросил с себя с помощью одежды из тонкой ткани.

IV.5.

Следует обойти молчанием Фискона и Сар-данапала, которые, если бы не
были известны своей похотью, вообще бы не были иначе никому известны, как
цари. Однако следует молчать, дабы и те не возмутились насчет некоторых
ваших цезарей, столь же постыдных; чтобы не было вменено с собачьей
настойчивостью указывать на цезаря - поистине Суб-нерона, более нечестивого,
нежели Фискон, и более изнеженного, чем Сарданапал.

IV.6.

Не теплее для мужа в здравом уме и сила пустой славы, заключенная в
изменении одежды. Всякое стремление есть зной. Но когда это стремление
превращается в горячую страсть, тогда из жажды славы возгорается пламя. И
вот ты видишь великого царя, пылающего от этого трута, царя, уступающего
только славе. Он победил индийское племя, и. сам был побежден мидийской
одеждой. Отбросив триумфальные доспехи, он ушел в покоренные восточ-

//76// ные ткани. Свою грудь, испещренную царапинами от покрывавших ее
доспехов, все еще тяжко дышащую от трудов войны, он обнажил роскошным
одеянием и угасил мягко овевающим шелком. Македонянин не был бы достаточно
спесив душой, если бы не услаждал его также пышный наряд. Да и сами
философы, я полагаю, стремятся к вещам такого рода.

IV.7.

Однако я слышу, что и в пурпуре занимались философией. Если в пурпуре,
то почему не в плетеных сандалиях? Обуваться если не в золото, то в пурпур,
менее всего подобает греческому образу жизни. Впрочем, некто вышел и в
пурпурных тканях, и обутый в золото. Но он вышел, по крайней мере,
достойно - с кимвалом, дабы что-нибудь было созвучно его вакхическим
одеяниям. Поэтому, если бы в тех местах лаял из бочки Диоген, он не попрал
бы его измазанными глиной ногами, что испытали на себе пиршественные ложи
Платона, но без сомнения отнес бы всего Эмпедокла в храм Клоацины, чтобы
тот, кто в безумии вообразил себя небожителем, сначала приветствовал своих
сестер, а затем людей.

IV.8.

Итак, пусть будет справедливо пронзать острием, показывать пальцем и
кивать на такие одежды, которые изменяют природе и скромности. Одним словом,
если кто с Менандровой роскошью будет тащить красивую одежду по земле, то
пусть, как и комический поэт, услышит около себя: "Какую хламиду губит этот
безумец!". Но, поскольку уже давно упразднена цензорская строгость, сколь
много предоставляет путаница для наблюдательного взора: вольноотпущенники в
одежде всадников, поротые рабы //77// в одежде свободных людей, сдавшиеся на
милость победителя в одежде благородных, деревенщина в одежде столичных