"Квинт Флоренс Тертуллиан. О плаще " - читать интересную книгу автора

еще никто не приводил в движение до тех пор, пока тот са-

// 64// мый Карфаген, а "был он богат и в битвах бесстрашен", не
построил ее первым из всех, как качели для висячего натиска, заимствовав
силу оружия от ярости животного, защищающего себя головой. Однако, когда
подходили к концу времена отечества, и уже римский таран дерзал крушить свои
некогда стены, тотчас изумились ему карфагеняне как новому иноземному
изобретению. Поистине,
"Могут все изменить бесконечно долгие сроки!". Вот и плащ точно также
не признают своим.

II.1.

Поговорим теперь о другом, чтобы пуниец не краснел и не страдал среди
римлян. Разумееется, изменять свой облик есть привычная обязанность всей
природы. Соблюдает ее и этот мир; мир, который мы населяем. Пусть увидит
Анаксимандр, если считает, что миры множественны, пусть увидит где угодно
кто-либо другой вплоть до Меропов, как Силен наполняет своей болтовней уши
Мидаса, пригодные для еще больших басен. Но и тот мир, который признает
Платон, отображением коего является, якобы, наш мир, даже он неизбежно также
изменяется. Ведь, если мир будет состоять из различных субстанций и свойств,
он окажется устроен по образу здешнего мира. Поистине, нет мира, отличного
от этого. Противоположные начала в одном являются противоположными благодаря
изменению, а чреда изменений примиряет в едином союзе раздор
противоположностей. Таким будет всякий мир, который соединен в одно тело
противоположностями и

//65//поддерживает гармоничность своей организации непрестанной полосой
изменений.

II.2.

Действительно, - и это видно даже с завязанными или вообще
"гомеровскими" глазами, - все отмеренное нам является переменчивым. День и
ночь попеременно сменяют друг друга. Солнце изменяется в своих годичных
положениях, а луна - в месячных ритмах. Разнообразное сочетание созвездий
временами что-то отвергает, а временами вновь вызывает к жизни. Ширь неба то
блещет своей открытостью, то грязна от туч; то хлещут дожди, то обрушиваются
какие-либо осадки с дождями, отсюда возникает влажность и - вновь сухая
погода. Так и в море есть пресловутая "надежность", пока оно "честное" от
спокойствия ровно меняющихся ветров и умеренное от штиля, но и оно внезапно
становится беспокойным от сильного ветра. Если же ты обратишь внимание на
то, что и земля любит по временам облачаться в покровы, то, чего доброго,
помня ее зеленой, станешь отрицать, что это та же самая земля, когда видишь
ее золотисто-желтой, а вскоре узреешь и белой. Также и прочие ее украшения
разве не возникают путем изменения одно из одного, а другое из другого?
Хребты гор сбегают вниз, и кипят жилы источников, и русла рек засыпаются
землей.

II.3.