"Наталия Терентьева. Лошадь на крыше " - читать интересную книгу автора

девчонки - сразу после школы, у них какие-то свои проблемы... И дочка так
далеко... Да и у нее тоже не все слава богу... - Она неожиданно достала
большой синий носовой платок, совсем непохожий на все ее старательно
подобранные вещи, некрасивый и уже мокрый, и вытерла им глаза и нос.
Я сама люблю поплакать, но, как мужчины, совершенно теряюсь при виде
плачущей женщины. И одновременно раздражаюсь, особенно если понимаю, что я -
отчасти причина этих слез.
- Спасибо за вино. Не надо плакать. У вас все будет хорошо. - Я взяла
вино и поставила в бар. - Пожалуйста, проверим диалог.
Элеонора покорно открыла тетрадку.

***

К Новому году она подарила мне изящную французскую вазу, тонкую, словно
надломленную у горлышка. Позже, к своему ужасу, я обнаружила на дне вазы
авторскую роспись дизайнера. Мне не хотелось даже думать, сколько стоит эта
ваза, в которую предполагалось ставить один длинный цветок или ветку.
Ко дню рождения Элеонора принесла мне, сияя, кошелек из тончайшей кожи,
с крохотной буковкой "N" и хитроумным потайным карманчиком, в котором лежала
большая розовая жемчужина, завернутая в золотистую бумажку. На бумажке
кто-то, по всей видимости Элеонора, нарисовал фломастером сердечко...
Подарки появлялись по поводу 8 Марта, пропущенного урока или просто
начала лета. Сопротивляться было бесполезно. Элеонора являлась с букетом и
объявляла:
- Утро должно начинаться с цветов.
Или:

- Я увидела эти алые розы и поняла, что они - ваши.

Комаров слушал мои рассказы об Элеоноре и посмеивался:
- Да-а... что-то тут не так...
- Ой, да ладно! Обычная благодарность... - возражала я, хотя сама не
могла понять причин ее странной привязанности ко мне.

***

Отучившись у меня полтора года, Элеонора сделала подтяжку. Она пришла в
сентябре счастливая, с гладкими веками, осунувшимися щеками, поправляла
выкрашенную в яркий баклажан коротенькую стрижку и ждала похвал.
Пол-урока я все старалась не смотреть на ее фигурно выстриженные виски.
Острые фиолетовые треугольники, спускающиеся на щеки, делали ее похожей на
какого-то средневекового стражника, с бакенбардами... А еще этот немигающий
взгляд... Я не сразу заметила, что на скуле, на самом видном месте темнело
странное пятно, которого раньше не было.
Элеонора все-таки не выдержала и спросила:
- Ну как? Что вы скажете, Наташенька?
- Вам очень хорошо с новым... - Я чуть было не сказала "с новым
лицом". - С новой стрижкой. И вообще... все здорово...
- Правда? - обрадовалась Элеонора. - Только вот пятно какое, видите,
проступило ужасное, когда отеки под глазами сошли... Пройдет, наверное, да?