"Наталия Терентьева. Лошадь на крыше " - читать интересную книгу автора

житъ.", и Фет, и Лермонтов... А ведь она-то не училась ни на истфаке, ни на
филфаке, и очень об этом всю жизнь жалела, моя начитанная бабушка, ровесница
революции.

***

Бабушка была замужем пятьдесят семь лет - с семнадцати лет и пока не
умер дед. Она была выше деда, младше его на одиннадцать лет и очень
критически относилась как к нему самому, так и ко всей мужской братии.
"Любви нет!" - не уставала восклицать баба Клава, доводя меня до
бешенства. Я ведь знала, много раз слышала, как она терпела-терпела лет
восемнадцать, а потом поехала и обстригла дедушкину несчастную подругу
Юльку, любившую деда беззаветно и безнадежно с войны и до самого конца...
- Но тебя-то дед любил? - подначивала я бабушку.
- Любил, - соглашалась она. - Ревновал - ужас...
Эту историю я тоже знала - как дед погнался за ней с трофейным
пистолетом, за что, естественно, лишился оружия. Бабушка Клава именное
оружие у мужа отобрала, обернула в тряпочку, туго обвязала своим ажурным
чулком и швырнула в Москву-реку. А чтобы деду не повадно было больше
безобразничать, еще и разбила о его героическую голову инкрустированную вазу
из кабинета Геринга, которую деду после победы притащили довольные
адъютанты. Маленький тихий дед когда-то был красавцем и героем войны.

***

Если даже поделить на десять количество бабушкиных поклонников за всю
ее бурную и радостную жизнь, все равно получится многовато. Бабушка
пользовалась колоссальным успехом и у военных, и у штатских. Секрет ее
успеха был прост.
- Терпеть я их всех не могу! - искренне признавалась моя бабуля, не
позволявшая себе выйти из дома без перчаток, драгоценностей и легкого, но
выразительного макияжа.
Второе, кроме возраста, чем она любила сражать интересующихся, было
сформулировано ею самой:
- Я - не домохозяйка! - гордо заявляла бабушка, ни разу не сходившая на
работу за всю свою восьмидесятишестилетнюю жизнь. - Я работаю больше всех!
По двенадцать часов в сутки!
И правда, бабушку невозможно было застать врасплох, лежащей на диване в
безделье или просто болтающей по телефону. Бабушка день и ночь шила. Шила
всю жизнь: когда были деньги и когда их было мало, в войну и после войны - в
эйфории трофейных подарков и роскоши немецких особняков в зоне советской
оккупации.
Уже очень пожилая, она шила себе, мне, маме, племяннице, правнучкам,
снохе, подругам, их детям, внукам, соседям, а также всем, кто ее просил.
Хоть раз увидев ее туалеты, ее просили все. Лет сорок назад ее приглашали в
Дом моделей манекенщицей, демонстрировать одежду для зрелых дам. "Я -
модельер!" - с достоинством отказалась тогда моя бабушка, имевшая
таинственное образование чертежницы плюс к четырем классам
общеобразовательной школы...