"Наталия Терентьева. Лошадь на крыше " - читать интересную книгу автора

***

С самого начала совместной жизни мой муж Марик пугал меня:
- Вот уйду, и будешь, как эта дура наверху, по ночам выть.
- Я не знаю удмуртского языка, - успокаивала я его.
Я всегда боялась, когда он волновался. Потому что чрезмерное
перевозбуждение могло спровоцировать у него длительный запой. С травмами,
моими в том числе, с продажей неожиданных и очень нужных вещей из дома,
потерей работы и последующей многомесячной реабилитацией, плавно переходящей
в следующий запой.
- Марик, хочешь кушать? - сбивала я его с опасной темы.
- Хочу, - радостно соглашался он.
Это было единственное, что могло отвлечь и на короткое время угомонить
Марика. Неврастеник с полускелетной конституцией, он ел столько, сколько
давали. Если он только что покушал, он вздыхал и отвечал:
- Скоро захочу.
Месяца через два после нашей свадьбы я поняла, что сделала невероятную
ошибку, и сказала об этом Марику. Он расстроился донельзя и объяснил мне,
что идти-то ему, в общем-то, некуда. Так что... Так что мне пришлось прожить
с ним в одной квартире еще некоторое время, пока ему нашлось, куда идти. Для
собственного спокойствия я продолжала его кормить, невзирая на отсутствие
общего семейного бюджета, на свою растущую неприязнь и брезгливость к нему.
Сытый Марик был не так опасен, как голодный.
В последние месяцы короткой совместной жизни, ненавидя его до
обморочного удушья, я ставила эксперименты. Я варила полкастрюльки перловой
каши. Потом кастрюльку. Брала кастрюлю побольше. Пересаливала. Не солила
вообще. Нарезала к каше пять кусков хлеба. Шесть. Восемь.
Муж Марик съедал все с одинаковой жадностью и равнодушием. Единственно,
чего он не любил категорически, это сложных блюд и красивого нижнего белья.
- А нельзя ли отдельно, на разные тарелки? Рис отдельно, помидорки
отдельно и мясо тоже, - просил Марик, и его кукольные глаза доверчиво
наблюдали, как я сошвыривала помидорки на отдельную тарелку.
Сразу после свадьбы я почти на всю свою стипендию купила новый лифчик,
шелковый, французский, с вышитыми атласными нитками бледно-лиловыми
розочками.
- Посмотри, тебе нравится? - спросила я Марика, удивительно быстро
переодевшегося в пузырящиеся желтые треники, от которых никак не
отстирывались застарелые коричневатые пятна.
- А чё такое? - искренне удивился Марик.
Лифчик, действительно, вещь совсем бесполезная. Его нельзя продать, как
плафон от люстры, или выпить, как лосьон для чувствительной и склонной к
веснушкам кожи...
- Как же вас угораздило замуж-то за него? - однажды совершенно
неожиданно спросил меня лечащий врач Марика, когда тот маялся в очередной
алкогольной психушке.
Я не знала, что ответить, потому что сама уже начала сомневаться в
своем необыкновенном счастье в виде синеглазого брюнета и будущего
известного всей стране артиста Марика.
Я принеслась в больницу к жениху с утра пораньше с консервами и