"Наталия Терентьева. Лошадь на крыше " - читать интересную книгу автора

назад я обнаружила, что отчаянно влюбилась в неотразимого враля Комарова,
женатого и свободного одновременно. Он никогда не ощущал себя женатым до
конца, всегда оставляя себе возможность начать все сначала. Или хотя бы
увлечься и увлечь за собой кого-нибудь в очередное радостное приключение.
Что за жизнь, если в ней нет места неожиданным встречам, волнительным
переменам и новым, ярким впечатлениям? Что это за жизнь, если всегда ждать
оклика: "Нельзя!"?
До встречи с ним я была просто одна: одна завтракала, одна ужинала,
одна ездила отдыхать и нисколько не тяготилась этим, была вполне счастлива,
зная, что наступит день, и я обязательно встречу его... День наступил, и
оказалось, что раньше я была одна, а теперь стала одинока. И в те дни, когда
мне не нужно было идти на работу, я остро ощущала, что обед готовить не для
кого, что дома меня никто не ждет, и считала часы, когда же кончатся
праздники. Комаров выйдет на работу и утром, в три минуты десятого, позвонит
мне, чтобы спросить, как дела. Я отвечу, что все хорошо, и он приедет
вечером. Вырваться из этого замкнутого круга я не могла. И когда Комаров
время от времени сам пытался обходиться в жизни без меня, я не в силах была
заставить себя не ждать его, несмотря ни на что.

***

В тот день с самого утра я собиралась пойти в Серебряный бор - подышать
чистым воздухом и сочинить на берегу Москвы-реки окончательное прощальное
письмо Комарову. Собиралась и все сидела за компьютером. Как только я
ставила точку, что-то будто удерживало меня. И я, глядя в окно, как проходит
прекрасный июньский день, сидела и писала - сама себе, а кто же еще это
будет читать? - "Вот и лето пришло, а я опять одна, со своей тоской... Тоска
растет, взрослеет, а я потихоньку старею, день ото дня, день ото дня..."
Так я просидела до семи вечера. Потом встала, как будто меня кто-то
толкнул, быстро оделась и вышла из дома.
Есть такое место в Серебряном бору, у самой реки, - небольшая поляна с
плакучими ивами и сильно разросшимися кустами волчьих ягод с тонкими
красными ветками и небольшими глянцевыми листочками. Там я часто сидела,
размышляя о том, почему же все так сложилось у меня в жизни, и смотрела на
медленно текущую Москву-реку, в которой отражались облака и прекрасный
силуэт высокой старинной церкви на другом берегу.
Но сейчас на моей поляне орала музыка и хохотали подростки, хрустя
попкорном и булькая напитками в ярких жестяных баночках.
- Пойти, что ли, подальше, поискать тихое место? - посоветовалась я с
внутренним голосом.
- Пойти, но только недалеко... - ответил он, и я почувствовала в этом
некоторую многозначительность.
Неподалеку я действительно нашла довольно тихую плешку у самой речки и
присела было писать письмо Комарову. В этом, в общем-то, и состоял основной
интерес прогулок в прекрасном романтичном месте - походить, с удовольствием
и грустью посмотреть на природу, в любое время года напоминающую о бренности
всего сущего. Потом, вздохнув, присесть, достать блокнотик, написать письмо,
под тихий плеск воды, шуршание листьев... Найти нужные, невероятно важные
слова, проникновенные и точные, чтобы Комаров прочитал и наконец все
понял...