"Наталия Терентьева. Лошадь на крыше " - читать интересную книгу автора

Он остановился шагах в трех от меня. Мы помолчали. Наконец я спросила:
- Ты будешь купаться? Пойдем вместе?
Мальчик задумчиво кивнул. Сняв сандалии, он взял их в руки и, взглянув
на меня, проговорил:
- На мокрый песок ногой босой шагни. Всей кожей пойми усталый висок
земли. Здесь моря конец и жизни начало здесь. Пока берег спит - он твой, я
дарю. Весь...
Тут он, по-моему, немножко засмущался и решительно шагнул куда-то мимо
меня. Но потом передумал и приостановился, по-прежнему не глядя в мою
сторону и помахивая сандалиями.
Сколько же ему было лет? Семь? Девять? Или гораздо меньше? Я тогда
совсем не разбиралась в этом. И не задумывалась, наверное.
- Ты знаешь... Я уезжаю сегодня.
- Ты знаешь, я уезжаю, мой день подошел к концу... - Он запнулся,
поковырял ногой песок, потом переложил сандалии в левую руку, отряхнул
правую от песка и протянул ее мне: - Жаль. - Потом почему-то поправился: -
Жалко...
- Что жалко? - спросила я, осторожно пожимая теплую ручку мальчика.
В его глазах мелькнуло знакомое снисходительное удивление:
- Жалко, что уезжаешь.
Я вдруг почувствовала себя совсем взрослой и очень глупой. Александр
перевел глаза на море и радостно воскликнул:
- Смотри, там дельфины! Они всегда рано утром сюда приплывают!
Я не стала объяснять, что без очков вряд ли разгляжу дельфинов, и стала
вглядываться. А он тем временем пошел вдоль берега, болтая руками и не
оборачиваясь. Я не стала догонять его. Я стояла и смотрела, как поблескивало
ровной гладью море, чистое и совсем прозрачное у берега, а маленькая, тонкая
фигурка мальчика все удалялась, словно растворяясь в утреннем солнце.
Я стояла и смотрела, как он уходит по белому влажному песку, и знала,
что он не вернется и не обернется. Он уходит туда, где меня больше нет.

Ураган

Мне всегда было непонятно, почему, дождавшись хэппи-энда, многие
нереалистичные люди (например, я) - плачут. Тогда как все остальные говорят:
"Да-а... Хорошая сказка..." И не верят, что так бывает.
Хотя в ту ночь мне было не до слез.

С самого утра я чувствовала сильное и настойчивое вмешательство в мои
незатейливые планы того, что проще называть интуицией, чем, например,
потусторонней силой или ангелом-хранителем. У ангела, я думаю, есть дела
поважнее, чем подавать мне таинственные сигналы о том, что магазин или
аптека, куда я еду через всю Москву, - закрыты на учет. Или о том, что можно
не спешить на работу к вечернему спектаклю - его почему-либо отменят. Просто
каким-то таинственным образом я иногда знаю, что будет дальше, а иногда,
увы, даже и не догадываюсь...

Была обычная тоскливая суббота, хуже которой бывают только бесконечные
воскресенья, а также все старые и новые праздники. Самые веселые и радостные
праздники стали вдруг тоскливыми и одинокими с тех пор, как несколько лет