"Александр Михайлович Терехов. Дурачок ("Огонек" N 47, 1989)" - читать интересную книгу автора

все слезы людские; все делает одинаковым беспамятная душа свободного
человека: и "Ревизор" - трагедия, и "Ромео и Джульетта" - забавная хохма.
Когда люди перестают понимать освободившее их время, они отвергают знаки
восклицательные, требующие ордена, и знаки вопросительные, грозящие
плахой; они начинают не только прошлое, но и нынешнее время почитать
историей, а история - это пешком вдоль берега морского, оберегая ноги от
быстрой волны, что шипит синим платком с белой пенной бахромой и
отступает, растекаясь извилистой арабской вязью, искать, поднять
выброшенную водой ветку, часть чьей-то жизни, и думать при этом можно о
том, что было с этой веткой, вымытой до костной белизны, или о том-что
нравится мне,-что будет с нами.
Хотя такая история похожа больше на секрет. Что делает невозможным
знать ее окончание.
А мы начинаем, товарищи, мы начинаем, есть такой анекдот: "Выступает на
пресс-конференции представитель Аэрофлота: - Мы выпустили новый самолет!
Ту-150!
В нем семь этажей. В первом - багаж. Во втором - пассажиры. Третий этаж
- экипаж. На четвертом - кинозал и бар. Шестой - магазин и библиотека. И
седьмой этаж - бассейн. А теперь давайте глянем: взлетит эта дура или нет?"
Глаза у него полны стеклянно-чайной тоски.
Село Черешня (под Сочи) делилось на районы: Черешня, Бассейн,
Социализм; имело один телевизор и клуб, где женщины рыдали над индийскими
фильмами. Отец его, Вартан, порывался в цирковые, да мама не пустила. Он
кружил по миру, как по манежу: инкассатор, директор вагона-ресторана,
шеф-повар, сапожник, выращиватель бамбука, творец гранитных надгробий.
Мать его, Арменуи, учительница - тетради, тетради, тетради... Грач
вспоминает с трудом: брат в Тюмени... вертолетчик.
Сестра сумочки шьет. Кто из них младше? Кто... из... них... младше...
(все эти проклятые переезды). Брат! Если не сестра-она, по-моему,
младшенькая. Если не брат.
Но сам-то он-старший!
В овраге за селом лежал мраморный Сталин, ходили смотреть - страшно.
А настоящее имя дрессировщика Б. Селезнев, не Борис, а Берия. Берия
Селезнев!
Секрет роют в песке или мягкой земле, чаще-под деревом. Дно ямки
застилают фольгой, на нее - лепестки и цветы одуванчика, ромашки,
василька, вокруг-травы, а сверху-осколок бутылочного стекла, потом -
землей. Рыхлят землю и рядом, чтобы приставучие девчонки, которые всегда
подглядывают, искали там, а там-пусто!
Правда, иногда сам хозяин забывает и долго не может найти; совсем нет
гарантии, что я, вернее, он, найдет, тут ничего нельзя сказать
наверняка... Зато когда палец проваливается в податливую землю и в
крохотной капельке вдруг открывается не тронутый осенью победный, яркий
мир...
Грач не пил, не курил, играл в театрике школьном, мочал на барабане в
ансамбле англо-армянский репертуар и песню всех времен и народов "Синий,
синий иней"-нет, слуха нету, но на барабане любил, очень, особенно
заветное-ту-ды, ту-ды, бу-бу-дзынь!
Комиковал-по хилости другим выделиться невозможно, прочили его в повара
(хоть подрастет), а пришел в школу смешной, длинный человек и сказал: "Я