"Александр Михайлович Терехов. Дурачок ("Огонек" N 47, 1989)" - читать интересную книгу автора

Идти на общение "церковные" отказываются категорически. Пришли, видит
бог, в первый раз, и, как только накопят сумму, достаточную для закупки
скромного количества молока и хлеба, их и след простынет. Обитают они
подальше от центра.
На паперти церкви Даниловского кладбища в хороший день я насчитал
одиннадцать человек. Многочасовое стояние на ногах и вообще факт прихода
говорит о сносном физическом состоянии.
Я искал внутренний надлом, жертв нашего равнодушия, муки стыда и поиск
помощи.
Ничего этого я не нашел.
"Дно" страшно не тем, что туда падают люди. Страшно, что они не хотят
оттуда выбираться.
Я готов оправдывать тех, кто подает, и тех, кто нет. Подают чаще всего
пожилые, приезжающие за покупками женщины, ветераны войны, совсем
редко-средний возраст.
Молодежь-никогда. Дети - если только бабушка даст монетку и скажет, что
делать.
Хотя дети боятся. Это страшно: розовые банты и белые гольфы, сморщенное
лицо и трясущиеся руки.
Но общий настрой-равнодушие. И это оправдано. Не надо требовать
зоркости и непримиримости милиционеров, кропотливости тимуровцев, щедрости
работников собеса, презрения к иждивенцам граждан. Нищих не надо спасать.
Это люди, которые нашли выход из положения, и этот выход для них
оптимален: и нравственно, и экономически.
Но для нас он убийственный.
Нас не может умилять факт нашего милосердия - вот мы их содержим:
крошки со стола - это не милосердие. Милосердие - делиться необходимым
себе. Расставание с медяком - это такое же милосердие, как марка
ОСВОДа-спасение утопающих. Когда человек садится на обочину с кепкой,
первым мимо себя проходит он сам. Но мы содержим его. А люди, которых в
тысячи раз больше и которые, обществом воспитанные, протянуть руку не
могут,- они остаются вне поля зрения.
Благополучие нищих не повод для радости. Бодрый румянец не всегда
говорит о здоровье. Иногда - о чахотке. Прежде чем восхититься золотой
коронкой, вздохнем о больном зубе. Я хитрил, когда писал посмотрим на
нищих. Посмотрим на себя.
Ремонт обнажает не только стены, но и души.
Равнодушие захлестывает общество. Наше счастье стало жестоким. Дефицит
гуманизма в истории аукнулся пристальным взглядом только вперед. Мы правы,
мы добились, мы разгромили, мы идем, мы не смотрим под ноги, но пройти
мешает именно то, что осталось под ногами. Мы слепо уверовали в
окончательную справедливость общественного устройства. Когда эта вера
испарилась, остался только осадок:
смирение перед предначертанностыо: делай или не делай, все пойдет, как
шло.
Предначертанность размыла нравственность. Выбор способа существования
стал личным делом и лишился оценки. Кто-то ворует, кто-то работает, кто-то
торгует досками, кто-то - телом, кто-то дает взятки, кто-то их берет,
кто-то перестраивается, кто-то учится. Каждый занимается своим делом.
Счастье жестоко.