"Тициано Терцани. Еще один круг на карусели " - читать интересную книгу автора

взглянул на меня с симпатией. "Удачи вам", - сказал он с теплой улыбкой и
проштамповал мне паспорт обычной трехмесячной визой.
Однако вскоре становится понятно, что эта непосредственность, этот
дружелюбный, почти семейный стиль общения - просто дело техники, что-то
вроде трюка, который известен каждому американцу и который уже никого не
удивляет. В действительности же любые взаимоотношения - источник подозрений,
и жизнь - это непрестанное возведение оборонительных сооружений, попытка
защититься от кого-то или чего-то. В больших магазинах на каждый продающийся
пустяк прицеплено электронное устройство, которое, если его не
дезактивировать на кассе, приводит в действие систему тревоги на выходе.
Книжные магазины, магазины дисков и одежды постоянно находятся под контролем
охранников в штатском, которые прохаживаются в радионаушниках, как
телохранители президента. Всякая сделка тщательно перепроверяется, потому
что есть подозрение, что любой посетитель - аферист и кредитная карточка,
которой он расплачивается, ворованная. Попадались магазины, в которые я
входил, чтобы немедленно уйти, так как меня просили сдать на хранение мою
скромную индийскую матерчатую сумку, они, видимо, полагали, что я замыслил
тайком набить ее ворованным товаром.
Общество, члены которого испытывают столь глубокое недоверие друг к
другу, где не существует сознания общих ценностей - причем не столько
записанных на бумаге, сколько прочувствованных, - должно постоянно
обращаться к законам и судьям, чтобы урегулировать свои разнообразные
взаимоотношения. Так и происходит в Америке: все социальные связи, даже
самые близкие, чреваты судебным разбирательством. Угроза постоянна, и
адвокаты превратились в ходячий кошмар, угрожающий любым человеческим
отношениям - дружбе, любви, сотрудничеству, доверию. Новый, очень
американский способ заработать неплохие деньги - это обвинить крупную фирму
в расовой дискриминации, собственного босса - в сексуальных домогательствах,
собственного любовника - в изнасиловании, собственного врача - в халатности.
В больнице перед каждым осмотром я должен был подписывать листы,
которые снимали с врачей ответственность на тот случай, если со мной вдруг
приключится несчастье. Перед эндоскопией, например, мне пришлось посмотреть
видеофильм, в котором, помимо всего прочего, мне объясняли, какой процент
риска не проснуться после наркоза. "Вам понятно, не так ли? Подпишите здесь,
пожалуйста", - говорила, сознавая абсурдность происходящего, медсестра,
итальянка по происхождению. Потом, чтобы помочь мне расслабиться, она пела
"Volare", а тем временем первые капли волшебного снотворного снадобья
баюкали меня. Мне было хорошо, я лежал на безукоризненно чистой постели,
меня окружали опытные, компетентные люди, настоящие асы. Они тоже были
продуктом этого общества, которое иногда приводило меня просто в бешенство,
но которому мне пришлось довериться, чтобы выжить.
Не один я приехал в Америку в поисках спасения. Куда ни обернись,
повсюду я находил попутчиков на этой дороге надежды. Портье в моем доме были
иммигрантами: старший - из Санто-Доминго, молодой - из Косова. Газетчик на
углу был пакистанцем, хозяин фруктовой лавки - корейцем; цветами торговал
парень из Эквадора. Таксисты, которых я ловил, опаздывая в больницу, или в
непогоду, когда был риск простудиться, пересекая Сентрал Парк, все без
исключения были из новых иммигрантов. Достаточно было просто взглянуть на
карточку с фотографией и именем водителя, которую полагается держать на
виду. Многие из них были гаитянцами - они так радуются, когда сразу