"Максим Теплый. Казнить Шарпея (роман, написанный в автомобиле) " - читать интересную книгу автора

мог перерасти в натуральную драку.
Особенно нервировало охрану то, что некоторые чересчур возбужденные
граждане, которые не имели доступа в здание, часами дежурили на улице возле
подъездов. Отогнать их не было никакой возможности. Ну не стрелять же... Эти
напряженно всматривались в лица людей, входящих в Думу и покидающих ее, и,
наконец углядев знакомое лицо какого-нибудь известного политика, вцеплялись
в него, рассчитывая вручить то жалобу, то очередной гениальный план спасения
России, а то и вовсе попросить рублей сто: кто и вправду от житейской
безысходности, а кто - в надежде поправить истерзанный похмельем организм...
Уже на следующий день Трегубов должен был заступить на новое место
службы. И не где-нибудь, а в Федеральной службе безопасности России, правда,
тоже в охране, но сама мысль о том, что на вопрос "Где работаешь?" можно
было смело отвечать: "В ФСБ!" - грела суровое сердце прапорщика и торопила
время: быстрее бы уж конец этого последнего дежурства - и домой...
Приближавшаяся компания молодых людей сразу привлекла его внимание.
Парни были обнажены по пояс. Рубашки и футболки повязали на бедра. В
центре компании, обнимая двух девушек, шел высокий юноша в одних шортах,
которые своей расцветкой (крупный черный горох на белом фоне) и фасоном
сильно напоминали семейные трусы. Было совершенно очевидно, что этот, с
позволения сказать, наряд выбран именно для того, чтобы подразнить
московских обывателей и гостей столицы.
Девушки были одеты под стать кавалерам. Длина юбок напоминала скорее о
широких поясах и исключала любой наклон вперед без вреда для нервов сильной
части человечества. Блузки на барышнях были расстегнуты и завязаны узлом на
животе.
Все шли по пыльному асфальту босиком, держа обувь в руках.
Трегубов успел заметить, как у одной из девчонок стремительной змейкой
нарисовалась влажная полоска от лифчика до пупка. "Змейка" чуть задержалась
в промежуточной точке своего движения и чиркнула, исчезнув где-то в изгибах
живота. Переведя взгляд в направлении, обратном движению "змейки", Трегубов
"ударился" о смеющиеся глаза девушки, смутился, машинально поправил на груди
автомат и отвел глаза.
В ту же секунду он ощутил прилив неосознанного беспокойства. Человек,
который шел в двух метрах позади городских нудистов, поразил Трегубова куда
больше, чем полуодетые девицы. Это был высокий широкоплечий мужчина
атлетического сложения. Он необычно прямо держал спину, шагал широко и
упруго, легко неся сильное и явно хорошо тренированное тело. Эта юношеская
легкость никак не вязалась с тем, что мужчине было хорошо за шестьдесят. Его
лицо напоминало смятую мелкоячеистую рыбацкую сеть. Морщины шли во всех
направлениях, набегали друг на друга и пересекались под разными углами. Даже
губы состояли из мелко нашинкованных кусочков различной формы. Сетью морщин
было покрыто все, что не закрывал элегантный, явно дорогой и безупречно
сидящий костюм.
Короткие волосы были по-особенному седыми. Казалось, на ярком майском
солнце они дают отблеск, ослепляющий, подобно вспышке электросварки.
Трегубов, служивший в охране госучреждений не первый год и отвоевавший
две командировки в Чечне, как и все вояки, побывавшие под пулями, обладал
хорошо развитым чувством опасности. Однажды под Гудермесом он сопровождал
делегацию депутатов Госдумы, приехавших на празднование Дня примирения и
согласия. Оказавшись в оцеплении вместе с бойцами Кадырова-младшего, он