"Родольф Тёпфер. Наследство" - читать интересную книгу автора

постараться привязать его к себе. Впервые рассмотрев в новом свете мои
средства к существованию, я подумал, что надо как можно скорее окружить себя
тем довольством, какое мне раньше виделось лишь в далеком будущем - после
кончины дяди. Столь непривычные думы навеяли на меня тоску по семейному
уюту; время от времени я обращался мыслью к спутнице жизни, которая скрасила
бы мое одиночество, и передо мной вставал образ юной незнакомки, встреченной
мной накануне. И, наконец, - как это часто бывает, когда важные следствия
имеют смехотворные причины, - мое новое положение больше всего восхитило
меня тем, что мне не надобно было в тот вечер присутствовать на чаепитии у
г-жи де Люз.
Затем я погрузился в глубоко философические размышления, ибо людям
свойственно выражать в ферме общих правил собственные выводы из уроков
личного опыта.
Ах, кто бы ты ни был, как мне жаль тебя, если судьба твоя зависит от
наследства! Если твой благодетель не торопится умереть, ты рискуешь загубить
свои лучшие годы в бесплодном томительном ожидании; если тебе не терпится
поскорее насладиться жизнью и ты желаешь смерти своему родственнику, даже
когда осыпаешь его ласками, - ты чудовище! И к чему это ведет? К тому, чтоб
под лицемерной личиной подавлять свои истинные чувства, жертвовать своими
склонностями, собственным мнением, иногда даже - и порядочностью. Нет, нет,
не нужно наследства! Лучше работать, лучше нуждаться, но быть свободным, ни
от кого не зависеть, быть самому себе господином, быть господином своего
сердца... отдать его той, кого любишь, а не той, кого тебе навязывают в
жены; отдать его чистой, скромной, простой девушке, и она воздаст тебе
нежной и преданной любовью за то, что ради нее ты поступился завидным
положением; отдать свое сердце ей, а не девице, обязанной тебе не многим, но
требующей от тебя многого; девице, которая ищет не столько супруга, сколько
положения в обществе; девице, которая дорожит больше приличиями, чем
привязанностью, и чье сердце тебе беспрестанно придется оспаривать у
тщеславия, развлечений и опасностей высшею света... "Милое дитя! -
воскликнул я в упоении от собственных мыслей, - я видел, как ты кротка и
боязлива, как хороша в своей непорочной красе! Я держал тебя в объятиях -
восхищенный, полный благоговения и нежности. Так неужели я не посмею искать
подле тебя счастье, всю прелесть которого ты первая предо мной приоткрыла".
Так любовь, задетая оскорбительными нападками крестного, возрождалась в
моем сердце, сливаясь с чистым пламенем благородных, сильных, искренних
чувств, чуждых корысти и расчета.
Этот душевный подъем постепенно сменился любопытством: мне захотелось
узнать, не слишком ли воспитание и образ жизни моей избранницы расходятся с
моим желанием предложить ей руку. Я стал припоминать различные подробности,
раньше мной не замеченные, но из которых я теперь старался сделать выводы.
Чаще всего мне приходили на ум ее нежные белые руки, явно незнакомые с
грубой черной работой. Я с удовольствием вспоминал, как непосильна была для
ее хрупких плеч наша общая работа в цепи, свалившая ее в конце концов с ног;
и я понял, что эта девушка, неспособная вынести тяжелый изнурительный труд,
привыкла к тихой и спокойной жизни. Хоть я не очень-то хорошо разбирался в
тонкостях дамского туалета, но мне показалось, что одежда ее отличалась
изящной и милой простотой; особенное значение я придал впечатлению,
произведенному на меня ее красивыми ножками, обутыми с некоторой
изысканностью в серые прюнелевые полуботинки со шнуровкою сбоку. В своем