"Владимир Тендряков. На блаженном острове коммунизма" - читать интересную книгу автора

вылезла из неумытого "Москвича" на священный асфальт. Встречающий с силой
захлопнул дверцу, небрежно махнул мне рукой:
- А ты поезжай! Поезжай дальше.
Вот те раз!..
Впрочем, моя особа всегда почему-то вызывает недоверие у швейцаров и
официантов. Швейцары меня стараются не пустить за порог, официанты же меня с
ходу предупреждают, что пиво в их заведении стоит дороже, чем в пивном
киоске напротив.
Однако недоразумение сразу раскрылось, наш встречающий рассыпался в
извинениях и все же настойчиво предложил ехать дальше. Жена, только что
ступившая на землю обетованную, вновь залезла в машину, и мы покатили по
узкой дорожке - дальше, в глубь леса.
Неожиданно лес оборвался. Мы выехали за ворота, мимо военных с голубыми
петлицами - в поле, под ослепительно синее небо, на жестокий солнцепек. По
обеим сторонам дороги на обочинах тесно стояли машины, и я понял, что
пересек границу, где царствует дух гостеприимства и доброжелательности,
вновь попал в места с волчьими законами, где рви - не зевай!
"ЗИЛы" и "Чайки", "Чайки" и "ЗИЛы", сияющие черным лаком, светлым,
промытым стеклом, горящие начищенным никелем. Возле каждой машины развалился
на солнышке шофер. Все они, как и их машины, похожи друг на друга,
стандартны - тучные, распаренно-красные, ленивые. Даже на расстоянии
чувствую их презрение к себе - странный тип, забравшийся в столь
ослепительное общество на потасканном и до безобразия неопрятном
"москвичишке".
Подавленный их сановитым презрением, я ехал и ехал, растерянно и
безнадежно приглядываясь - не откроется ли в сиятельных рядах щель, куда
можно втиснуться. Нет, не открылась. Я проехал с добрый километр, пока
сплошные шеренги машин не кончились, не открылось чисто-поле. И тут-то я
развернулся и поставил своего неумытого на то место, какого он был
достоин, - на самых задворках великолепного становища.
Я закрыл машину, переглянулся с женой:
- Пошли?
- Пошли.
И пошли мы, солнцем палимы, вновь вдоль блистательных рядов, под
презрительными взглядами вельможной шоферни. Набравшее лютую силу солнце,
взгляды, светлый костюм, в котором, пожалуй, можно и зимой гулять без
пальто, с каждым шагом все больше и больше накаляли меня. Сначала тихо,
затем все громче и громче я начал кипеть, проклиная все на свете - яркий
день, безоблачное небо, сытых олухов на обочине, затею со встречей у черта
на куличках. И пот стекал по спине под светлым пиджаком, и хотелось пить...
Дорога впереди пересекала мелкий овражек, за мостиком с легкими
перильцами уже маячили ворота в зеленом заборе, военный возле него. Еще
немного... Но как хочется пить!
Совсем неожиданно прямо из-под мостика выскочил - эдакий
ванька-встанька! - человек в соломенной шляпе, застыл в недоуменной стоечке,
спросил тенорком:
- Вам куда?
- Как - куда? - удивился я. - Сюда! - кивнул на ворота.
Объяснение не очень-то вразумительное, но на большее я был уже не
способен. Однако...